Тем временем Филипп Эйленбург, как бы развивая идею императора, негромко дополнил:
— Особенно российских масонов следует подстрекать к проникновению во все поры государства. Затем, когда нужные связи будут ими установлены, вы, господин майор, — он обернулся к Николаи, — должны использовать их не только в целях агентурной разведки, но и для оказания влияния на все государственные процессы в Российской империи — к пользе империи Германской.
Вильгельм, который не скрывал восторга по поводу нового плана, стал усиленно развивать его принцу Генриху. Он поручил ему спустя несколько дней, которые потребуются кайзеру и его гостям, чтобы немного отдохнуть на лоне природы и вернуться в Берлин, принять здесь же, в Роминтене, проезжего русского масона Кедрина и попытаться его очаровать. Надлежало довести до сведения русских масонов мысль о том, что в Европе есть только одна сила, способная понять и оценить масонство, а заодно и финансировать оное, — это кайзер Германской империи.
— Приручите русских масонов, и мы без труда взорвем эту империю изнутри, — закончил Вильгельм свое поручение принцу Генриху.
— Намекните также, — раздался скрипучий голос личного советника государя, — что в случае европейской войны русские масоны смогут прийти к власти. Германский император гарантирует им долгое и успешное правление.
При этих словах его величество благосклонно кивнул.
— Если Кедрин пойдет на сотрудничество легко, — продолжал Филипп Эйленбург, — то поставьте ему в качестве первой, хотя и трудной задачи, от которой, заметьте, будет зависеть благорасположение германских масонов к их российским собратьям, прояснение путей, по которым в петербургский генеральный штаб просачиваются, скажем, секреты Австро-Венгрии. Таким пробным заданием мы привяжем Кедрина и русофобов, стоящих за ним, к германским интересам, а заодно получим новый рычаг воздействия на Вену…
Оттого что глобальные планы так легко развертывались в этот чудесный вечер, что ближайшие и любимейшие сотрудники столь быстро оценили идеи императора, Вильгельм Гогенцоллерн снова пришел в хорошее настроение. С бокалом в левой руке он присел на ручку кресла, в котором покоился многомудрый Эйленбург, и обнял личного друга правой рукой.
Гости поняли, что его величество намеревается высказать еще одну гениальную мысль. И как всегда, не ошиблись.
— Когда вы вдохнете новую жизнь в масонские ложи России, когда оторвете российское масонство от французской ветви этой тайной организации, тогда-то и дайте задание раздуть фигуру этого сумасшедшего попа — Распутина, дабы внести беспокойство и сомнения в общественную жизнь Петербурга!
— Колоссаль! Колоссаль! — запридыхал министр двора, а принц Генрих опять кинулся обнимать его величество.
— Неважно, если при этом немного поблекнет доброе имя моей сестрицы Аликс, — благодушно разрешил Вильгельм.
Несмотря на показную дружбу и семейственность, которую германский родственник всячески демонстрировал в своих письмах к кузенам Романовым, любезный братец Вилли уже давно дал установку прусским офицерам-разведчикам компрометировать Александру Федоровну, российскую царицу гессенского происхождения. Вильгельм тщательно собирал через свою агентуру сплетни, имевшие хождение в Петербурге, и бывал как-то особенно счастлив, если Эйленбург приносил ему очередные пикантные новости об отношениях царицы со своими фаворитами. В кружке императора давно уже говорили о вздорности и истеричности русской царицы, о предметах ее совместного с Николаем мистического обожания — проходимцах и авантюристах наподобие чародея француза Филиппа, о попах Иоанне Кронштадтском, Серафиме Саровском, Дмитрии Козельском и, наконец, о «советнике» и «друге» семьи Романовых, «божьем человеке», «старце» Распутине.
Высказав неожиданно столь плодотворную идею, Вильгельм тут же, должно быть, спохватился: не слишком ли много свидетелей его некорпоративной выходки в отношении других, хотя и русских, монархов? Насколько понял Николаи из последующей реплики государя, его величество хитро решил перевести разговор на иную тему, которая способна прочнее осесть в мозгу его соратников, несколько приглушив впечатление об императорской бестактности.
— Не забывать! Наша самая спешная задача — поймать предателей в Австро-Венгрии! — похлопал он по генерал-адъютантскому погону своего руководителя секретной службы. Затем поднял рюмку коньяку и провозгласил традиционный тост: — За грядущую победу Германии, хох! Боже, покарай Англию!