Сегодня она горько пожаловалась на то, что солдаты воруют яблоки у еврея, который уже купил у нее урожай фруктов. Она рассказала об этом коменданту, но, как я догадываюсь, это ни к чему не приведет. Похоже, офицеры не понимают, что это подрывает дисциплину.
Пятница, 25 сентября 1914 г. Домик лесника в пяти километрах южнее от Пинчова
Попрощавшись с хозяевами, в девять утра мы отправились дальше. Наш путь лежал на юг, в сторону Добьеславице. Славный день! «Кровожадный корнет» (как мы окрестили молодого офицера, который постоянно жаждет крови бошей) едет верхом на ирландском «гунтере», лошади, купленной у наших хозяев за 400 рублей, которую он сразу же решил продать не дешевле чем за 750. Пока никто не предложил ему больше 300 рублей, так как это животное явно относится к разряду тягловых.
Мы пообедали в доме польского землевладельца, у которого в коллекции обнаружили несколько прекрасных старинных гравюр. Во время обеда генералу принесли депешу из штаба корпуса, где сообщалось о том, что немцы наступают двумя крупными группировками с опорой на Ченстохов и Бендин и что дальше к северу они оккупировали Новорадомск. Нам было приказано выступить на север в направлении на Пинчов, отказавшись от идеи переправиться через Вислу, что мы планировали сделать сегодня вечером. Нашей задачей теперь стало задержать немецкое наступление на Варшаву до завершения сосредоточения армии в тылу. С утра мы успели пройти 25 верст, теперь же, в 15.30, нам придется пройти еще 35 в прямо противоположном направлении.
Дивизия выдвинулась тремя параллельными колоннами, имея на флангах по одной бригаде, сосредоточив транспорт по центру. Наша группа ехала в передовом подразделении бригады на левом фланге. В восемь часов вечера солдатами немецкого патруля был обстрелян связной нашего авангарда. В это время все мы сделали короткую остановку в лощине. Генерал приказал эскадрону выдвигаться, и солдаты устремились лавой вперед. Вскоре вернулся «кровожадный корнет», который рассказал, что немецкий стрелок ранен и захвачен в плен. Корнет с победным видом продемонстрировал нам его саблю и шлем. По словам офицера, немец не мог нормально разговаривать, так как был ранен пикой в рот!
Подъехал офицерский патруль, который сообщил, что 8-я дивизия в районе Мехова ведет бой с пехотой противника. Завтра мы продолжим путь на север. Правый фланг будет обеспечивать туркестанская бригада. С севера нас прикрывает кавказская кавалерийская дивизия под командованием генерала Charpentier (на самом деле такого не было, командир великий князь М.А. – Пер.).
К 11 часам вы подъехали к ферме, но очень мало шансов, что сегодня до ночи мы увидим наш обоз.
Ротмистр Николаев, который с вьючным транспортом следует по центральной дороге, сегодня наткнулся на немецкий патруль. Оказавшись в поле зрения немцев, он не растерялся, а вместе с тягловыми лошадьми быстрым галопом поскакал в сторону неприятеля. Всего ротмистр успел насчитать девять солдат неприятеля. Он проявил присутствие духа, достойное истинного кавалериста, потому что, промедли он хоть немного, патруль наверняка успел бы развернуться и скрыться. Все убитые и раненые в стычке пострадали от ударов пик. Командир патруля в звании капитана получил ужасное ранение в рот, лишившись всех зубов. Весь вечер он лежит на диване в столовой дома, где мы остановились, и таращится на нас. Второй офицер был убит. Всего мы насчитали убитыми или взятыми в плен 23 солдата противника из 26 патрульных.
В дневнике командира отмечалось, что сегодня утром он видел, как мы направлялись на юг. Он не рассчитывал, что мы вернемся так скоро. Здешние дороги скрыты на местности, и на них не так просто обнаружить движение войск.
Молодой лейтенант, взявший на себя роль переводчика, сумел довольно грамотно выбить информацию из захваченного в плен немецкого унтер-офицера. Его метод заключался в том, что он заявил пленному, что если он станет лгать и мы не поверим ему, то его сразу же расстреляют. Если же, напротив, все пройдет как нужно, его как военнопленного отправят в Центральную Россию, где он прекрасно проведет время. Потом офицер спросил немца, есть ли у него жена и дети, и, когда глаза того наполнились слезами, понял, что «тот приведен в нужное состояние духа». Это была незабываемая сцена – находиться в комнате, полной офицеров и пленных, при свете одной-единственной мерцающей свечи.
Только того унтер-офицера и нескольких солдат допрашивали отдельно, чтобы затем сверить показания. Офицеров не допрашивали, так как, согласно русским понятиям, офицер является человеком чести и его нельзя оскорблять или оказывать на него давление с целью заставить давать информацию против собственной страны.