Следом за ней, с нами попрощались Алекс и Том, девочка, которая занимала стул рядом с Лизи и Трент. В итоге за столом остался только Крис, который развалился на стуле, словно имеет собственное королевство, закинув руку на спинку стула Трента и раскинув ноги в разные стороны. Мой придурок друг и отличный спутник по загулам, жаль, с нами нет Билла, но мы и вдвоём неплохо справляемся.
— Как себя чувствуешь? — с довольной ухмылкой проворковал он, смотря на меня.
— Что? — вскинул я брови, — с каких пор тебя интересует моё здоровье?
— Я про яйца, — загоготал он.
— Ты где-то поцеловал стену головой? — выгнул я бровь.
— Да ладно, Картер, — продолжал Крис, — ты весь вечер и весь обед на неё пялишься, у тебя слюни на полу уже замочили мои кроссовки. Кстати, купишь новые.
— Я могу тебе двинуть, чтобы вправить мозги на место, — закатил я глаза и усмехнулся, чтобы отогнать предположения друга.
— Кому ты рассказываешь, Картер, ты запал на неё, — слишком довольно улыбался он, шевеля бровями.
— Заткнись, — покрутил я головой, — у тебя башка дерьмом заполнена.
— Точно запал, — гоготал он, на что я показал средний палец и, поднявшись со стула, зашагал на выход из столовой.
— А меня подождать, Ромео!? — крикнул Крис мне вслед, на что я снова показал ему средний палец и открыл дверь.
Хренов придурок знает меня слишком хорошо. Он прав. Я действительно в какой-то степени поехал, ещё толком не зная эту девочку. Она влечёт меня абсолютно всем: смехом, телом, взглядом, ходьбой и улыбкой. Мне хочется провести рукой по шоколадным волосам и дотронуться её губ, и не только губ. Я хочу её полностью. Всю без исключения и будь я проклят, если не получу своё. Я ещё ничего так не желал, как девушку, занимающую стул напротив или девушку, путь к которой мне закрыт.
7 лет спустя
Ранним утром, я пересекал аэропорт им. Джорджа Кеннеди с очередной победой в кармане. Эти четыре дня моего отсутствия в Нью-Йорке превратились в нескончаемый ад, который я так хотел покинуть, чтобы вернуться в дом, наполненный вечно бегающими Мэдисон и Мэйсоном, а также к любимой жене, которая успевает готовить нам самые лучшие завтраки и ужины перед и после работы. Я каждое утро просыпаюсь в раю, где есть любимые объятия Лизи и прыгающие по нашим головам в выходные дни двум заводилам в виде собственных детей. Обычно к десяти утра она уходит на работу и возвращается назад к началу седьмого, пока весь день я сижу с нашими горошинами, потому что мой график не так забит. Свои тренировки я провожу ранним утром и не каждый день, остальное время я посвящаю семье.
Пять лет назад я терзался себя мыслями, что Лизи перенесёт меня на второй план, посвятив себя детям, но она не соврала, когда говорила о том, что её хватит на всех. Её действительно хватает. Она успевает везде и меня это пугает. Спустя пять лет я чувствую, что меня любят также, да и не только чувствую, я вижу, как она смотрит и это всё тот же взгляд, который принадлежал мне в университете. Кстати, его она тоже окончила без академического отпуска, в этом заслуга её мамы и моей, которые прилетали на помощь и даже какое-то время жили у нас. Мы легко справлялись со всем: бессонные ночи из-за колик у Мэди, потому что Мэйс не перехватил подобную хрень у своей сестрёнки, он даже не просыпался, в то время как во второй кроватке происходила симфония криков.
Я вылетел из Лас Вегаса самым ближайшим рейсом, который был, потому что сегодня у наших горошин мини юбилей в виде пяти лет. Десятое декабря — это день, когда пять лет они разукрашивают нашу жизнь лишь своим присутствием в ней. Все крики, слёзы, усталости, недосыпы, бессонные ночи, истерики в магазине и прочее — лишь пыль на фоне того, как маленькие ручки обвивают шею и говорят о том, как любят. Это день я любой ценой должен был провести с ними, что и сделал.
— Папа! — послышался звонкий голос Мэди и Мэйса одновременно, от чего я вздрогнул и резко повернул голову с левую сторону, обнаружив Лизи и двух бегущих в мою сторону малышей, с широкими улыбками, на каждой из которых были мои ямочки.
Подхватив их в воздухе, я прижал к себе два родных человечка, которые взамен крепко обвили мою шею. Это ещё не всё, чего я хотел, потому что, подняв глаза, я встретился с блестящим взглядом Лизи, которая шагала в нашу сторону с не менее счастливой улыбкой, чем у тех двоих на моих руках.
— Можно я обниму маму? — обратился я к ним.
— Можно, — одновременно кивнули они.
Заключив моё лицо в свои ладони, Лизи встретилась со мной губами, разжигая пожар в моей душе. Ей будет удаваться это на протяжении всей жизни, потому что я её личный бензин, к которому нужно лишь поднести спичку. Я без сомнения могу заявить, что наша семья самая счастливая на планете, потому что в ней есть абсолютно всё, и самое главное — два человека, которые любят друг друга не меньше, чем семь лет назад.