Гоблин же был шокирован. Дети у гоблинов рождались крайне редко — таково было последствие старинного проклятья. Именно поэтому дети были величайшей ценностью, и отказ от них считался преступлением гораздо более страшным, чем поедание собрата. Одна строчка, оставленная артефактом на пергаменте, изменила расклад сил в Магической Британии. Гоблины уже не могли остаться в стороне. Так же, как люди не смогли бы спокойно смотреть на медленное убийство ребенка. Психически нормальные люди, конечно.
Гермиона прижимала к себе Гарри. Когда тот потерял сознание, она почувствовала боль в сердце и чуть не умерла от страха за него. Дикого, всепоглощающего. Теперь она поняла, что хотел сказать гоблин. Остановиться ему она показала просто интуитивно, но вот теперь… Мальчик был ей роднее всех. Может быть, это из-за родственности душ, может быть, из-за чего-то другого. У нее еще будет время разобраться.
У мальчика начался приступ. Хорошо, что с ними были телохранители. Хорошо, что они знали, что делать. Хорошо, что Гермиона не свалилась вместе с ним — кардиореанимации в банке не было. Повезло.
Гермиона прижимала к себе Гарри и тихо плакала, а мальчик смотрел на нее и умолял не плакать, ведь для нее это опасно. От сильных эмоций может проснуться страшный синдром, и тогда… А Гарри мучительно не хотел ее терять. Ведь она была самым близким и родным человеком в мире.
— Скажите, а то, что вы там прочли… Можем ли мы как-нибудь избавиться от опеки Поттеров?
— В этом нет необходимости. Они передали опеку над вами, полностью отказавшись от ребенка, Альбусу Дамблдору, а он мертв.
— Это точно?
— Абсолютно.
Гоблин смотрел на девочку, видя, как слезы уступают место пониманию, медленно заменяющемуся чистым детским счастьем. Сильным и ярким, будто осветившим его кабинет. Это она еще не знает, что от старой кошки остался только хвост. Как было установлено, в момент взрыва верная последовательница «великого Светлого», полуобратившись, занималась непотребством в его кабинете.
«Ф-ф-фу, мерзость какая», — гоблина передернуло.
— У вас есть бумаги об этом? — Гермиона снова была деловита и собрана.
— В этом нет необходимости. По праву духа и магии вы являетесь сюзереном Поттеров.
И в этот момент гоблин окончательно поверил в то, что завещание не врало — перед ним воплощенная Тьма, ибо от предвкушающей улыбки девочки стало страшно даже ему.
— Сдох, сдох, сдо-о-ох, — счастливо напевала Гермиона на обратной дороге.
Да, самый страшный враг был убит маггловским истребителем. И вот теперь посмотрим. Теперь узнаем. Будущее перестало быть беспросветным.
А старый гоблин утирал пот, смотря, как в его кабинете весело танцуют скелеты крыс, дети были действительно счастливы, а с контролем у них пока, по-видимому, не очень. Впрочем, пусть танцуют, ему это не мешало. Следовало известить Совет об открывшемся ему сегодня. Да, немедля.
— Ну что? — от нетерпения взрослых воздух почти искрил.
— Сдох! — выкрикнула Гермиона и счастливо рассмеялась.
— Еще новости?
— Мне… Мои… — Гарри заикался и не мог рассказать самые страшные новости.
— Родители Гарри живы и полностью отказались от него, продав Дамблдору, — тихо сказала Гермиона.
Взрослые, не поверившие изначально в эту часть истории, потеряли дар речи, а Петунья зарыдала. Это было действительно страшно. Действительно жутко и абсолютно невозможно для них. Для их чести и совести.
***
Несмотря на смерть главного врага, оставались другие. Злые, алчные и самые страшные — равнодушные. И готовиться было надо, потому что времени оставалось все меньше. Детей старались максимально защитить, снабдив пневматическим оружием с разрывными шариками — на крайний случай, легким бронежилетом, экспресс-лабораторией, носовыми фильтрами класса FFP2A2B1 — от большей части отравляющих веществ. Но мало все это вручить и молиться, надо еще научить всем этим пользоваться. И дети учились, по десять-двенадцать часов в день. Почти падая от усталости, они истово учились, ибо от этого зависела жизнь. Хорошо еще, что Гермионе в свое время не имплантировали кардиовертер-дефибриллятор, потому что тогда это поставило бы под угрозу саму ее жизнь в Хогвартсе, где, как известно, не работает электроника.
Бегать и прыгать детям было запрещено, однако ничего не мешало им учиться метать сякены и иглы, обращаться с ножом, стрелять до посинения. Их готовили настоящие профессионалы, которым было больно отправлять детей, как они думали, на войну…
Самым странным было то, что отсутствовало как нашествие сов, так и сопровождающий от Хогвартса, хотя время давно уже пошло. Время подходило к середине августа, когда к Гарри и Гермионе в один и тот же день пришел сопровождающий из Министерства. На самом деле это был выходной день, и Гарри с Гермионой находились в саду, играя в шахматы. Сопровождающий оказался таковым от Министерства, а не от школы, и сразу же, не вступая в переговоры, попытался наложить заклинание на родителей Гермионы. Секундой позже, находясь в странной позе, не дающей пошевелиться, чиновник с ужасом смотрел на мистера Грейнджера, который рассуждал о том, куда бы пристроить палочку и какие эффекты это принесет, показывая недюжинное для стоматолога знания нормальной анатомии и патологической физиологии.
Сильно испугал чиновника мистер Грейнджер. Сильно. А еще сильнее его испугал маггловский спецназ, который и принял это тело с целью допроса. Право же, это было очень глупо — нападать на родителей юной волшебницы. Потому через час Гермиона объясняла мужчинам в красных мантиях это именно так:
«Дяденька наставил палочку на папу и злобно усмехнулся, я испугалась, произошел бум, и дяденька пропал».
Дело ясное — детская магия, стихийный выброс… где теперь искать незадачливого и очень глупого чиновника — один Мерлин знает… Впрочем, это не их дело. Их дело — проводить детей за покупками и вернуть домой.
========== Часть 4 ==========
Комментарий к Часть 4
Осторожно - романтика! Всем, не понимающим разницы между сексом и любовью, читать категорически запрещено.
Поезд лязгнул буферами и медленно потянулся с вокзала. Начиналась новая жизнь, какой она будет? Что ждет юных волшебников в будущем? Гермиона и Гарри сидели в обнимку, а дверь была намертво заклинена палкой, которую можно было издали принять за кость. В принципе, это и была большая берцовая кость, но замаскированная, чтобы никого не пугать. Хотя, учитывая полное подчинение мертвой материи юным некромантам, вряд ли кто-нибудь смог бы найти путь в их купе. Прозрачные окна и двери со стороны коридора были укрыты молочно-белой дымкой, оба ворона, так как совы детей просто боялись, давно улетели по направлению к замку… У них было восемь часов пути. Восемь часов только для них двоих. Восемь часов — и ни друзей, ни врагов. Только они вдвоем, только ее глаза, только его взгляд.
Нет, они не задумывались о физической близости, рано еще, но уже чувствовали друг друга, как будто были единым целым. Как будто не существовало в мире ничего больше — только они. Ни Гермионе, ни Гарри не нужны были слова, чтобы выразить свои чувства и эмоции. Они просто были.
Прошло полдня, и Гермиона сервировала стол для себя и Гарри. За это время кто-то пытался ломиться в купе, возможно, стучал, возможно, нет. Гермиона никого не хотела видеть, кроме Гарри. И Гарри никого не хотел видеть, кроме Гермионы. Ведь очень скоро их заставят расстаться, и нужно будет прятаться… Или не нужно будет, но все равно, так просто посидеть не дадут.
Будут отвратительные Уизли — подлые, грязные, завидущие. Будет склизкий, как улитка, Малфой. Будет злобный Снейп, остро ненавидящий Гарри. Будет МакГонагал, мать ее за хвост и на кол. Будут все те, без которых Гермиона вполне бы обошлась. Но им нужно продержаться. Всего лишь год. Один-единственный год продержаться, и потом их примет в личное ученичество Мастер. Всего лишь год. Целый год. Бесконечный год…