Столы, накрытые к торжественному вечеру, были поставлены в форме буквы «Е». В вазах стояли белые хризантемы и, видимо, еще какие-то цветы, а на скатерти напротив каждого стула лежали букетики, какие дарятся при встречах девушкам.
Я бы давно уже позабыл (ведь прошло столько лет!), кто там тогда был. Но у меня сохранилась с того вечера фотография, и я, глядя на нее, вспоминаю многих. Фотограф запечатлел их, когда перед каждым гостем стояли еще нетронутые тарелки со сложенными салфетками, приборы и пустые фужеры для вина. Тетя Камилы сидела во главе этого застолья, недалеко от нее — мой профессор с факультета и старенькая писательница, по левую руку — болгарская писательница, произведения которой Гелена переводила, напротив нее — муж Марженки. Нескольких человек я знал только по фамилии. Чьи-то имена и фамилии я сразу же забыл после того вечера. Сегодня большинства из присутствовавших на той встрече уже нет в живых.
Теперь вы уже, видимо, догадались, что тетушка Гелена посадила меня рядом с Камилой.
На той фотографии Камила сидит на конце стола, а я возле нее. Когда мы фотографировались, большинство из нас по просьбе фотографа повернулись к нему лицом. И Камила тоже отвернула голову от стола. Мне этот снимок дорог: дело в том, что других фотографий Камилы у меня нет, да и никогда не было. Только благодаря этой фотографии я и теперь в любое время могу убедиться в том, что Камила была очень красивой девушкой. Я это понял, собственно, только теперь, после долгих лет, прошедших с того приятного вечера. Тогда я был смущен и одновременно взволнован тем, что неожиданно оказался рядом с такой милой собеседницей, и боялся, что у меня не хватит слов, чтобы забавлять ее целый вечер. Разумеется, я уже забыл, что ей тогда говорил, равно как и то, что было на ужин и понравились ли мне кушанья. Да это и неважно.
Если бы у меня не было этой фотографии, я бы даже не вспомнил, во что Камила была одета. Впрочем, я никогда не запоминаю, во что был одет человек, если даже, например, проведу с ним целый вечер. Теперь я вижу на фотографии, что Камила была одета в темное, вероятно в черное, платье без выреза, с короткими рукавами и широким белым кружевным воротничком. Черные волосы с пробором на правой стороне зачесаны назад. У нее была чистая смуглая кожа, выпуклый лоб, прекрасный прямой нос, черные глаза и полные губы.
Помещение было заполнено говором, смехом, звоном приборов и рюмок. К хвалебным речам и тостам я, видимо, даже не прислушивался — так сильно был пленен своей новой знакомой; мы с ней вдвоем словно были на необитаемом острове.
За окнами сумерки окрасили октябрьское небо в цвет индиго, и волшебный свет вспыхнувших на небе звезд ринулся на землю.
Когда мы вышли на улицу, я очень обрадовался тому, что нам вместе ехать на трамвае в сторону Шпейхара [11].
Так началась наша дружба.
2
Когда я в ноябре этого года вспомнил о Камиле (я всегда о ней вспоминаю в это время, так как много думаю о своем друге Мареке: оба они, Камила и Марек, окончили высшую торговую школу на Горской улице и обоих их постигла одинаковая судьба), я зашел в пассаж Адрию, где когда-то, много лет назад, назначал Камиле свидания. Пассаж был отделен от Юнгмановой улицы решеткой, за которой сваливался различный строительный материал. Все это показалось мне обветшалым и грязным, негостеприимным. Свалка была устроена как раз в том месте, где когда-то я частенько торчал, поглядывая на небольшой магазинчик итальянского туристического бюро «UTRAS». Я был очень удручен увиденным. И тогда здесь царил полумрак, но для меня это было дорогое место, как будто эти ворота открывали путь к прекрасному солнечному свету. По обеим сторонам двери, через которые Камила когда-то проходила и которые сейчас заперты, стоят манекены, одетые в длинные поношенные кружевные платья, в огромных шляпах с искусственными цветами и другими украшениями; эти витрины принадлежат прокатному пункту масок и театральных костюмов, вход в который находится рядом. Если бы эти первые двери были открыты, я бы мог войти туда, например, с вопросом, сколько стоит прокат одного маскарадного костюма, чтобы снова увидеть ту обстановку магазинчика, но я знаю, что был бы разочарован. Никто не предложил бы мне веселые цветные брошюрки о городах, названия которых звучат как музыка: Верона, Сиена, Римини, Болонья, Равенна, Анкона, Феррара. Ну скажите, разве эти названия не звучат как музыка?