- Китнисс? – спрашивает она сонным голосом. Снова смотрю на часы. Всего лишь два, обычно они в это время не спят. Слышу из трубки приглушенный голос Финника. Кажется, он спрашивает, кто звонит. – У тебя что-то случилось? – конечно, она знает, почему я в глубокой депрессии.
Все время она была рядом, за что я ей очень благодарна. Первые недели моей жизни без Пита она не отходила от меня. У меня каждые несколько часов случались истерики, я не могла нормально спать, говорить, даже дышать: постоянно начинала задыхаться из-за вечных слез.
Энни приходилось оставаться со мной на ночь, давать мне перед сном таблетки, чтобы я закрыла глаза хоть на пару часов, днем вечные успокоительные. Она многое отложила в сторону в те дни. Сама недосыпала, недоедала, очень устала, редко виделась с Финником. Она многое делала для того, чтобы я поспала хотя бы пару часов.
- Энни, ты можешь прийти? Сейчас. Пожалуйста, - я останавливаюсь через каждое слово: комок в горле не дает говорить нормально, я прикрываю рот рукой, когда всхлип рвется наружу. Энни, прошу быстрее, мне нужно поспать, или просто успокоится, я не хочу снова кричать от боли. Я не хочу.
- Китнисс, может, ты перестанешь издеваться и над собой и над ним? – недовольно спрашивает она, мотаясь по моей кухне туда-сюда в поисках стакана воды. Два белых кругляшка лежат на столе прямо передо мной. Два кругляшка, который подарят мне долгожданный сон.
- Над кем? – спрашиваю я, мысленно желая, чтобы заветный стакан нашелся быстрее, не хочу снова обсуждать это. Я прекрасно понимаю о ком речь и прекрасно помню, чем заканчиваются все разговоры о нем.
- Китнисс, прошел год, может, хватит бегать друг от друга? – она подходит к столу, так и не взяв воду в руки, но теперь меня волнует вовсе не это.
- Год? Энни, кажется, ты преувеличиваешь, - шепчу я.
Мысленно пытаюсь вспомнить, на какие праздники мне дарила подарки Энни. Каждый день был настолько похож на предыдущий, что я просто перестала их различать.
- Нет, - вставляет Финник. Он все это время сидел за соседним стулом и играл в телефон. – Смотри, - перед моим лицом появляется яркий дисплей телефона. Открыт календарь, который оповещает меня о том, что сейчас тридцатое сентября две тысячи пятнадцатого.
- Но как? – удивленно спрашиваю я. Это похоже на правду. Если так подумать, то я не могу вспомнить отдельно каждый день, вроде их было много. – Энни, ему без меня лучше? – спрашиваю я, хотя догадываюсь, что она ответит. Что он нашел девушку, что у них все отлично, а обо мне он даже не спрашивает.
- Только не говори мне, что ты не знаешь? – Энни садится напротив меня, а мое сердце буквально замирает. Неужели женился?
- Он чуть не спился, - весело говорит Финник, будто сообщает что-то хорошее, а Энни отвешивает ему подзатыльник. На секунду я успокаиваюсь, он всего лишь чуть не спился, но потом до меня доходит. Я уже хочу задать миллионы вопросов, но Финник опережает меня. – Но ты не переживай, я его образумил, - я вновь успокаиваюсь.
- Я не хочу ломать ему жизнь, - повторяю я, наверное, в тысячный раз скорее самой себе, чем друзьям. Если бы Пит настолько сильно не хотел детей, я бы, наверное, не бросила его. Я поступила ужасно, но было бы эгоизмом с моей стороны остаться с ним и испороть его жизнь.
- А ты его спросила? – взрывается Энни, вскакивавшая со стула. Финник поднимается вслед за ней, кладет руку на ее плечо и произносит что-то вроде «не надо», но мою подругу уже вряд ли что-нибудь или кто-нибудь остановит. – Как ты не поймешь? Он жить без тебя не может, ему все равно: будут у вас дети или нет, и насколько ты больная на голову, ты нужна ему, Китнисс, еще сильнее, чем он нужен тебе, - немного отдышавшись, она берет со стула свою сумку и продолжает спокойным, но раздраженным голосом. – Значит так, это таблетки от головы. После них ужасно клонит в сон. Все, моя дорогая, отвыкай от таблеток, на них ты долго не проживешь. И включи уже свой мобильник.
Она круто разворачивается и идет в сторону коридора, а я не знаю, что думать и говорить. Неужели Питу и, правда, без меня плохо? Но почему тогда он мне не звонил? Хотя, чего это я? Наверное, только он мне и звонил. Ведь мобильный телефон все время был выключен, а домашний я никогда не брала, лишь только звонила.
Я сижу и смотрю в одну точку, думая о словах подруги. Хлопает входная дверь, выводя меня из ступора. Глотаю таблетки, запиваю водой и иду в комнату, начиная искать зарядку от телефона, а потом сам телефон.
Подключаю шнур к питанию и устраиваюсь рядом, ожидая включения своего телефона. Непривычно держать телефон в руке после того, как год он пролежал на полке без действия. Наконец, я могу просмотреть сообщения, которые мне приходили за все это время. Захожу в диалоги. Множество сообщения от мобильного оператора. Открываю их. Последнее из них: «Пит Мелларк звонил 30.09.15, в 02:57». Сердце замирает, когда я понимаю, что это было каких-то пять минут назад. Он обо мне не забыл. Он мне звонит, не смотря на время, дни и мои капризы. Пальцем листаю не просмотренные сообщения вверх. Таких там много, каждое говорит о том, что каждый день Пит звонил мне, и не по одному разу. И ночью, и утром, и днем, и вечером.
Дрожащими пальцами открываю сообщения от Пита.
Пит: Китнисс, у тебя выключен телефон, я надеюсь, ты прочтешь мое сообщение, когда включишь его. Ты ведь меня любишь? За что ты так?
Пит: Китнисс, прошел месяц, а твой телефон все еще недоступен. Дверь ты не открываешь, Энни избегает разговоров о тебе. Надеюсь, ты в порядке.
Пит: Я звоню тебе каждый день уже полгода, но ты все еще не включила телефон. Я разговорил Энни, она говорит, что тебе очень плохо без меня, но ты не хочешь, чтобы мы виделись. Я хочу, чтобы ты знала, мне тоже очень плохо одному, когда нет рядом тебя. Надеюсь, ты изменишь свое решение, и, наконец, включишь телефон.
Пит: Завтра ровно год, но я, как ты заметишь, когда включишь телефон, не теряю надежду. Я приходил несколько раз, но твою дверь все еще никто не открывает. Я прихожу к Одэйрам. Они говорят, что ты вряд ли захочешь меня видеть, по крайней мере, перед этим надо сначала немного пообщаться через телефон.
Пит: Я люблю тебя.
Последнее сообщение датировано вчерашним днем. В момент в голове что-то будто щелкает, и я понимаю, что испортила ему жизнь. Опять. Я снова начинаю плакать. Это похоже на мою первую истерику, я снова кричу не своим голосом, бью подушки, потом отшвыриваю их в сторону, они летят, разбивая какую-то вазу, пинаю стены, падаю на пол, вся сворачиваюсь и долго плачу.
Я просто хотела, чтобы Пит был счастлив, мне было все равно на то, как я буду жить без него, но Энни оказалась права. Я не спросила его мнения. Я все время поступаю так, как хочу, игнорируя чувства и мысли других, дорогих для меня людей.
Я его потеряла по собственной глупости. Я сделала ему больно. Я его бросила, сказала, что не люблю его, что он мне не нужен, а он до сих пор любит. И я люблю. Резко встаю. Надо все исправить, пока не поздно. Пока можно изменить наши жизни. Дрожащими пальцами открываю диалог с Питом и, попав несколько раз не в те буквы, все-таки пишу то, что задумала. Надеюсь, у нас теперь все будет хорошо.
Китнисс: И я.
POV Пит
Китнисс рассказала мне, что, когда ей грустно, она приходит на крышу, там она любит сидеть, смотреть на Дистрикт, на людей, на транспорт. Придумывать прохожим их истории. Думать о том, что кому-то может быть в разы хуже, чем тебе.
Когда грустно мне, я наматываю круги по шоссе на подъезде к нашему Дистрикту. Стараюсь выбросить абсолютно все мысли из головы, хорошие они плохие, не важно, о чем, забыть обо всем. Включаю музыку на полную и просто еду по кругу.