Вместо авокадо
- Ну же, давай. – Антон складывает руки на животе и с самым серьезным видом ждет. – Ты же знаешь, что тренироваться лучше на ком-то, кого хорошо знаешь. А кого ты знаешь лучше меня? Правильно – никого.
Нет, это как раз таки неправильно. Старший брат лучшей подруги – запретная территория даже для того, кто просто заблудился. Не спасут виноватые улыбочки и самые страшные клятвы на свете, потому что неловкость навсегда ляжет непроходимой чертой там, где раньше были шутливые подначивания и доверительные разговоры. Все хорошо именно там, где есть сейчас – по разные стороны дивана.
- Я же не требую, чтобы ты отработала на мне поцелуи. Для этого можешь взять авокадо из холодильника. Последний отдаю, учти.
- Фу, Антон!
- Но как ты собираешься пригласить парня на свидание, если никогда раньше этого не делала?
Прибить бы его. А еще лучше себя – за длинный язык. Антону просто скучно – вот и ответ. Он уже давно студент, занят взрослыми заботами и взрослыми проблемами, что ему какие-то бредни стеснительной дурочки, которая даже перед зеркалом едва смогла выдавить «Привет, как дела?» Хотелось, чтобы он, как обычно, потрепал по плечу и сказал: «Все путем, малышка», но не ЭТО же!
- Я не стану смеяться.
- Не могу.
- Кто научил тебя хуку правой, когда новенькая с параллели решила к тебе прицепиться?
- Ты.
- Кто лепил тебе пластыри на коленки?
- Ты.
- Кто сказал тебе, что очки – это супер? Нет, кто купил себе точно такие же очки, как у тебя, и сказал, что они супер?
- Ну, ты…
- И что я после всего слышу? Фу, Антон?
Он невыносим. Внимательный, веселый, заботливый, красивый… Как будто не знает, как действует на окружающих. Саня рассказывала, какие девчонки крутятся вокруг него: настоящие модели. Такие не ждут, чтобы парень обратил на них внимание – идут напролом, кокетничая и выпячивая накрашенные губки. Они не заикаются, свободно диктуют телефон, и ладони у них всегда сухие, чтобы, взяв такую, не захотелось тут же вытереться о штанину. Что уж говорить о ее собственной коленке, на которой давно образовалась бы дыра, не будь джинсы такими прочными.
И не отстает ведь.
- Можешь подышать в пакет, только помни, что в реальном мире никто так не делает. Парень даже не дождется, пока ты высунешь нос – убежит, даю сто процентов. Самый верный способ – сделать это с кем-то, кому доверяешь. Ты ведь доверяешь мне, Маша?
Ответь «нет» – точно обидится. Что же делать? Что же делать?..
- Давай же, Маша. Решайся.
- Ну ладно. Только помни, что ты обещал не смеяться!
Антон придвигается ближе, чтобы смутить еще сильнее, а на деле заглядывает в глаза, как будто хочет проверить, что ему не послышалось. И это словно нарушение всех возможных границ сразу, потому что грудная клетка принимает один за другим сумасшедшие удары изнутри – бух, бух, бух! Словно кто-то стучится, чтобы предупредить о том, что обратной дороги уже не будет.
Придется потом орать в подушку, чтобы никто не услышал. Может, даже плакать. И конечно же, можно распрощаться с только-только поднявшей голову самооценкой… Была-не была.
- Миш…
- Нет-нет, никаких посторонних имен. Не люблю, когда меня путают с кем-то, знаешь ли.
Вот доставучий. Как будто действительно не знает, насколько сложно признаться в чувствах кому-то вроде него! Это же все равно что прорвать оборону бритоголовых охранников, чтобы подержаться хотя бы за полу плаща суперзвезды.
- Хорошо. – Подышала в воображаемый пакет. - Антон… ты давно мне нравишься.
- Продолжай…
- Так давно, что я уже и не помню, когда это началось. Когда встретила тебя впервые, или когда ты впервые отнесся ко мне с пониманием. Не как к малявке, которая крутится около твоей сестры. Никто и никогда не слушал меня настолько внимательно, словно даже глупости, которые меня тревожат, имеют значение. С тобой спокойно, а еще немножечко безумно – потому что… это же ты, Антон! Парень, который ест признания в любви на завтрак, обед и ужин. И который все равно меня поддерживает…
- Ты покраснела, Маш. Это очень красиво.
- Конечно, я покраснела, дурак!
Он трясет головой, как будто кто-то внезапно переключил интересный фильм на шоу, где принято громко смеяться и творить непотребства ради пары лишних тысяч. Чтобы вернуть все обратно, даже за руку взял: мягко, но требовательно. И не дрогнул, потому что в ладонях давно бушевали грозы.
- Продолжай.
- Наверное, я всегда была влюблена в тебя. Скажешь, что я сошла с ума, потому что... Кто я? Всего лишь глупенькая школьница, а ты намного старше, опытнее.. Но я все равно не могу не спросить: Антон, ты пойдешь со мной на свидание?
- Да. Пойду.
- Вот, видишь! Я справилась! А это значит, что…
Антон морщится:
- Тише, тише! Что ты раскричалась, как бабуин, вырвавшийся из клетки? Не порть момент.
- Что?
А его дыхание уже щекочет щеку:
- В холодильнике нет никакого авокадо. А если бы и был, я бы все равно не стал делиться. Лучше сам научу. И только попробуй еще раз назвать меня другим именем...