– Это не бред, – произнес Сергей, дослушав до конца. – Это логичная версия, в которой факты и наблюдения связаны добротной психологией. Другой вопрос в том, что ты так привыкла сама создавать художественную реальность, что привязка к объективной действительности вроде бы и не твой вопрос.
– Это приговор? В смысле, ты ничему не поверил?
– Я просто сказал, что проверка – это мой вопрос. По коням, дорогая.
Мы дошли уже в кромешной темноте до ворот с надписью про ковид. Надели свои маски и перчатки: чем черт не шутит, а вдруг правда. Но это на самом деле был дом Марго. А она здоровее не бывает, как я сама видела.
В доме по-прежнему слабо светилось одно окно. Сережа поковырял замок на воротах, они открылись. То есть они были заперты только снаружи. Мы вошли в запущенный и заросший бурьяном двор. Корявые старые деревья торчали в произвольном порядке. Я споткнулась о какую-то корягу и упала. Сергей склонился, чтобы помочь мне встать. И тут мы услышали странные звуки – то ли стоны, то ли хриплый шепот где-то поблизости.
Через минуту я стояла и смотрела с каким-то мистическим ужасом на человека в луче фонаря. Игорь выглядел ужасно, но не в этом дело. Он стоял на коленях в зарослях травы, обхватив голову руками. Никогда я не видела такого воплощения отчаяния.
– Игорь, – сказала я тихо, почти шепотом, чтобы не испугать его. – Это я, Настя. Мне кажется, ты потерял очки. Сейчас я их найду.
Я нашарила вслепую в темных зарослях очки Игоря, как-то протерла их носовым бумажным платком. Сергей помог подняться Игорю, отряхнул его влажную одежду от грязи. В этом дворе даже скамейки не было. Мы повели Игоря в его двор, он шел молча, на подгибающихся ногах. И только на его кухне я произнесла:
– Игорь, Галя и Катя не знают, что я здесь. Они вообще ничего не знают. Мы сейчас все решим, как нам поступать. Это мой друг Сергей Кольцов.
– Да? – с какой потрясенной благодарностью посмотрел на меня Игорь. – Они не знают? Ты не сказала? Ты сама как узнала?
– Просто предположила. Сережа помог кое-что проверить. Я включу в ванной обогреватель, помоешься, попробуем отчистить твою одежду. Тебе обязательно нужно поесть. И поверь мне: все будет хорошо.
Пока Игорь мылся, я позвонила Гале.
– Не могу долго говорить. Только одно: я нашла Игоря. Мы сейчас на вашей даче. Скоро выезжаем. Потом все расскажем.
И я разъединилась под двойные возгласы, стоны и охи на том конце.
Игорь рассказывал нам о своем, скажем так, приключении. Он преодолевал себя, вырываясь из оков робости очень скромного человека, который не привык обременять других своими проблемами или страданиями. А то, о чем он говорил, явно казалось ему страшно постыдным. Он тяжело вздыхал, утомленно прикрывал свои близорукие карие глаза, с трудом подбирал слова.
– Старик, – мягко произнес Сергей, – тебе нужно говорить просто и точно. Это я тебе как профессионал говорю. Мы должны разобраться в преступлении. То, что тебя накачивали сильными препаратами, – это дважды два. Я в курсе твоего диагноза. И если бы Настя не угадала то, что сообразить в принципе невозможно, все могло бы закончиться очень печально. И еще: в чем бы ни обвинял себя ты сам, для нас важны только строгие факты. Ты же ученый, так и рассказывай. Объективно.
Игорь так и поступил. Он рассказывал о себе как об объекте какого-то эксперимента. А я слушала со странным чувством: я все это уже увидела раньше. Настолько раньше, что даже Сереже не признаюсь.
Со строительного рынка Игорь привез материалы на дачу около пяти часов вечера. Успел только перенести все из машины на террасу. И вдруг услышал женский крик у своего забора. Он выбежал и увидел московскую соседку по дому Марго Григорян. Она лежала прямо на земле и стонала. Рассказала ему такую байку. Она купила дом рядом, потому что Галя очень хвалила это место и цены тут низкие. Приехала на такси, отпустила его у своего дома. И тут увидела машину Игоря, которая въезжала в его двор. Пошла, чтобы поздороваться, попала ногой в канаву и вывихнула лодыжку. Ни ступить, ни шевельнуться. Игорь на автомате вывел машину, загрузил в нее Марго, они въехали в ее двор, он доволок ее до дивана в комнате. А потом она, конечно, заставила его за ней ухаживать: приносить компрессы, давать лекарства, заваривать чай. При этом категорически отказалась от «Скорой помощи» или звонка дочери.
Не стану повторять подробности этого спектакля. Марго хваталась то за ногу, то за голову, то за сердце, Игорь никогда не мог оставить кого-то в беде. Когда он захотел позвонить домой, оказалось, что его телефона нигде нет. Марго свой телефон тоже не обнаружила: «В такси, наверное, оставила». Дальше воспоминания становились обрывочным и туманными. Измученный Игорь и резко поздоровевшая Марго сидели за кухонным столом. Она его чем-то кормила и все подливала домашнее вино в большой бокал. Игорь не привык много пить, но вскоре начал понимать, что ощущает не алкогольное опьянение, а что-то совсем другое, похожее на знакомое действие болеутоляющих препаратов и даже химиотерапии. Он понимал, что происходит что-то ужасное, но сил для сопротивления уже не было. Затем он обнаружил себя раздетым в постели. Рядом лежала обнаженная Марго. Мы пропустили детали самой жуткой для Игоря ночи. Он только посмотрел на меня ранеными глазами и произнес: «Настя, нет. Я ничего не сделал». А поздним утром он очнулся, понял, что это не сон… Марго в прозрачном пеньюаре, наброшенном на голое тело, легла рядом и стала делать селфи телефоном, который вдруг чудесным образом появился. Игорь понял, что это и будет ее орудием в диком плане, который он даже не мог себе представить. Впал в отчаяние, в панику. Марго «лечила» его прохладным шампанским, чаем и успокоительными каплями. Результат был тот же – наркотический ступор и моральный паралич.