* * *
мы в порту под звездным небом сквозь стаканы взгляд нетверд умный бармен чертит мелом перекличку дуг и хорд журавли квадрантом к югу пожилая в жилах дрожь мы любовь свою друг другу не открыли ни на грош на обочине нистагма ось магнитная видна там в ладонях тлеет магма но погаснет и она
слон в солонке суп и сало доедали как могли прежде сердце отказало чем попятило мозги из музея холокоста покемоны на заре на судьбе с утра короста под коростой сразу две постучится ночь кометой хвост у ящера дугой боль ему с любовью этой если не было другой
вспыхнем искренние рядом станиолевой листвой чтоб с моим кромешным адом завязал беседу твой прекратится свод небесный перестанет время течь шторм уляжется железный на зубах не скрипнет речь сном в базальтовой аллее смерти черная длина говорят любовь сильнее но погаснет и она
конец прогулки
внедрение времени в трюм корабля апреля тринадцатое февраля в мозгу озорные неврозы подставишь сусала под солнечный гнет с обочины неба луна подмигнет как висельник мудрый с березы
то в зоне обзора береза то ель
а время под нами буравит тоннель
и пробует корни на верность
хоть с детства в окрестности грусть горевал
не сунуться заживо в тот ареал
где прянет оно на поверхность
проступят созвездий слепые плевки но времени не с кем играть в поддавки апрель февралю не подмога у ангела в галстуке горн под рукой а с тем кто обрел на березе покой у путника ноль диалога
угрозами в парке пестреет кора что в строй у ворот с променада пора и сердце свой срок отдрожало последнему солнцу столетие вслед свое острие выпускает на свет свое невозможное жало
дежурный по номеру
под утро ум зашкаливал за разум в зеницах совесть плавилась когда я был в тургайской нови свежим глазом в полегшие руинами года за хлябью прежних волг или дунаев досюда помню через нехочу в алма-ате динмухамед кунаев жал руку леониду ильичу и на катушке из печатной ленты стаканом тассу делая салют я в гранках заменял аплодисменты уже беспрекословным все встают
ад простирался сразу за порогом где бритый глобус бредом веселя на выжженном боку его пологом стояла пыль столбом до есиля где вохры бодрые на зорких вышках о скорой без понятия судьбе будили в непроспавшихся мальчишках мечту с винтовкой вырасти себе там око негасимое следило снимая ночи истонченный слой багровое имперское светило сжигало купол над жанадалой
и по сей день скрижаль непогрешима короткая дистанция плевка когда мне от тургая до ишима вселенная мерцала велика жизнь обернулось миражом и лажей и глаз несвеж и мудрости урон вот сложены линейки метранпажей мы все встаем и ходу на кедрон как трогательно над обрывом тонок под магменную музыку огня оглянется отважный мертвежонок на все что было жизнью у меня
* * *
урон серебряного слитка с орбиты в каменистый двор приходит ночь антисемитка и нет мессии до сих пор
хоть оснасти самсунгом ухо раз невооруженным врешь вонми как в промежутке глухо когда кончается терпеж
мы тут в азарт впадали раньше на тему кто из нас осел и утварью порожней в раже стучали истово об стол
обул и гоя и еврея любую живность в их лице кто из иллюзий вил нам время веревкой об одном конце
в прожорливом жерле колодца невелика ее длина но как на вороте ни вьется а не найдется ни хрена
луна и полночь в жирной саже жилец другому не еврей уже и не мессия даже судебный пристав у дверей
горе
простелено прошлое как полотно нас семеро было а горе одно
но все же четырнадцать прочных плечей и груз расчлененный на части ничей
меж редким досугом и адом труда совместное горе друзьям не беда
привычен полынный настой на спирту лишь изредка черная горечь во рту
потом под небесным навесом тугим мы прочь пропадали один за другим
сперва сократилось число до шести и ношу уже тяжелее нести
второй постепенно исчез за бугром и нас придавило сильней впятером
все уже дорога все круче уклон а прошлое скатано в плотный рулон
мы были друг другу светлы как стекло но каждого горе со света свело
зареваны бабы орет мужичье их горе застигло неведомо чье
мы все всемером отшагали давно но вышедшим вслед уготована месть ты спросишь вот это и было оно вот это отвечу и есть
кулинарная элегия
мир намеренно таков для комфорта едоков в поле дождь накрыл кого-то щей потоп или компота в небесах порхают птицы для доставки пиццы
с дрейфом в сторону вреда никому не в корм еда вязнут в холодце копыта тише голос аппетита патиссон простой под водку не пролазит в глотку