— Забудем?
— Забудем.
В эту секунду, словно он мог услышать эти слова, Эвелин зачем-то обернулась на Бернара. Но, перехватив его красноречивый взгляд, непроизвольно отстранилась от Шарля:
— Ты просто хочешь подтвердить свои привилегии насчет меня. Вот и все.
— Нет. Я просто хочу тебя. Вот и все.
Кровь бросилась ей в лицо:
— Шарль.
— Эвелин. Я знаю, что тоже тебе очень нравлюсь…
— Шарль, я…
— Неужели не нравлюсь? — игриво, как человек, который даже не ожидает услышать отказа, спросил он.
— Я тебе не верю. — Она отвернулась.
Бернар хлопнул ладонью по столешнице:
— Еще двойной!
Ярко-красный диск солнца исчез. Вместо него в небе осталась дымка, которая с каждой минутой тоже темнела, превращаясь в сиреневую, а потом — в синюю.
Разочарованный, раздосадованный Шарль сидел возле Эвелин, все еще сжимая ее ладонь в своей руке, и смотрел в стол. Едва слышная музыка доносилась из динамиков.
Что-то он сделал не то. Что-то… да просто надо было взять ее, не спрашивая закинуть на плечо, как индейцы похищали будущих жен, и унести куда-нибудь далеко-далеко, а уж там разговаривать. Если бы у них осталось время на разговоры. И чтоб никаких посторонних людей вокруг! Особенно этого…
Бернар вырос возле их столика, словно его звали, и уселся на место Шарля, напротив них. Если в начале вечера Эвелин сидела с Бернаром рука об руку, а Шарль представлял собой оппонента, то теперь все поменялось.
— А вы, Шарль, я слышал, собираетесь писать книгу? — начал Бернар, закуривая сигару.
Он всегда курил сигары, когда был пьян. А когда был трезв, вообще не курил. И то и другое Эвелин считала пижонством.
— Ну может быть, — улыбнулся Шарль. — Это — долгосрочный проект, сейчас рано об этом говорить.
— Книгу? — оживилась Эвелин. — А о чем?
— О природе Канады.
— Как интересно!
— Это скорее будет фотоальбом с комментариями. Для книги нужна более серьезная подготовка.
— Но все равно интересно. Потом дадите автограф?
— Разумеется.
Бернар вздохнул и приосанился. Судя по всему, он готовился поднять другую, еще более важную тему, из-за чего, собственно, и вернулся к ним за столик. А книга — это просто предлог. Шарлю стало обидно.
Эвелин почувствовала странную тревогу. Что задумал этот хитрец? Бернар уже перебрал алкоголя, это было заметно, потому что уходил к бармену он более трезвым, а несколько стопок виски сделали его совсем другим человеком.
— Ну что? — проговорил он, поднимая виновато-хитрый взор на Эвелин. — Что тебе подарить на завтрашний праздник, дорогая?
Она со свистом выпустила воздух и отвернулась, подпирая щеку рукой.
— Какой праздник? — поинтересовался Шарль. — Эй! Вы что-то скрываете?
Но тут до него, видимо, дошло. Он вдруг расплылся в улыбке до самых ушей, так что ямочки даже стало не видно.
— Эвелин! Вот это да!.. Подруга, и ты молчала!
— Я бы сказала, — процедила она, исподлобья глядя на виновника неловкой ситуации, — но сама. Без помощников.
Ей правда хотелось сказать сегодня об этом Шарлю в какой-нибудь романтической обстановке… Сказать и посмотреть, что он сделает, как отнесется к этому, как станет выражать свои чувства.
А что он может сказать здесь, за столиком вечереющего холодного бара, в присутствии полупьяного Бернара, который с откровенным обожанием смотрит на Эвелин?
— Как же это прекрасно! — воскликнул Шарль и поцеловал ее в щеку. — Можно, я не буду спрашивать о подарке? Это будет сюрприз!
— Хорошо, — улыбнулась она.
Бернар снова сделал виноватое лицо:
— Прости, Эвелин. Я подумал, вдруг ты опять забудешь.
— Почему это я должна забыть?
— Ведь сегодня утром ты забыла. Помнишь, когда одевалась, я тебе сказал…
Эвелин прикрыла глаза. Нет, с этим на сегодня надо заканчивать определенно. Она через куртку почувствовала, как напряглась рука Шарля, обнимавшая ее.
— Сегодня утром? Одевалась?.. — переспросил он, подняв одну бровь. — Так вот почему ты не пришла к завтраку! Вы… э-э-э, вместе обсуждали день рождения?
— Это совсем не то, что ты подумал, Шарль. Но мы действительно обсуждали день рождения и то, что Бернар не будет вытаскивать меня на работу и даст провести этот день свободно, как я сама хочу!
Она перевела ненавидящий взор на своего начальника. Все понятно. Он напился, потерял контроль и теперь в такой примитивной форме старается доказать, что у него больше преимуществ перед Шарлем, потому что они знакомы целый год. Эвелин была готова убить Бернара.