— Ты именинница?
— А что?
— Ну просто… Сидишь тут… почему-то… скучаешь.
— Что вам надо? — строго спросила Эвелин, вставая и отряхивая джинсы.
— Что мне надо? — Парень тоже поднялся и торжественно посмотрел ей в лицо.
— Да.
— А знаешь что?!
— Ну что?
— Выходи за меня замуж. А?
Эвелин показалось, что она сейчас упадет. Но не просто на землю, а провалится в самую преисподнюю.
— Куда?
— Замуж, а не «куда»! — Он, кажется, обиделся. — Я, между прочим, серьезно.
Эвелин снова шагнула к стене, чтобы не упасть от ужаса:
— Замуж?.. Серьезно?..
— Да.
— И ведь самое главное, что все сбылось! — сказала она и вдруг с размаху ударила ладонью по стене.
Парень вздрогнул и попятился от нее.
— Эй, ты чего?
— И ведь самое главное, что дословно!!! — добавила Эвелин и ударила еще раз.
7
Впоследствии, вспоминая этот день, Эвелин не понимала, как вообще могла согласиться на такую авантюру. Именно авантюру, потому что другого названия мероприятию, случившемуся во вторник, подобрать было нельзя.
Едва закончился последний выходной, Бернар с самого утра собрал совещание и объявил: сегодня они готовят пробную вылазку на остров, где давно уже планируется поставить лагерь. Лагерь будет потом, а сегодня им-де надо обязательно слетать посмотреть, как там.
Группа из десяти человек, в которую входила и Эвелин (в последнее время она все чаще работала по специальности, то есть с экологами), погрузилась в вертолет.
Вылет планировался всего на несколько часов, чтобы вернуться до того, как стемнеет, а может, даже и после обеда. По возвращении Бернар обещал всем дополнительный отдых.
Остров был недалеко от берега, но все равно Эвелин не очень спокойно отнеслась к этому мероприятию. Во-первых, она не любила вертолеты. Во-вторых, она побаивалась льда, а вокруг острова вода еще не собиралась таять, и суша почти вся была покрыта толстым слоем снега, как в Антарктике. Конечно, в Антарктике она ни разу не была, но в университете изучала климат континентов.
В общем, Антарктика это или Северная Америка, ей было уже все равно. Сейчас ей больше всего хотелось спать: полночи они с Шарлем предавались любви, потом его пробило на разговоры, и Эвелин пришлось поддерживать беседу. В результате на сон осталось примерно часа три. И сейчас, сидя напротив Бернара, Эвелин натужно улыбалась окружающим и отчаянно зевала в кулачок.
Она понимала, что, возможно, Бернару неприятно видеть ее такой усталой, но счастливой после ночи с другим, однако ничего не могла с собой поделать. К тому же он сам виноват, успокаивала себя Эвелин. Зачем надо было брать меня с собой на остров? Неужели для меня не нашлось бы рутинной офисной работы? Да хотя бы по электронным страницам. Кроме меня этими вопросами тут заниматься некому. Впрочем, их тут никто и не читал. Все работали.
Шарль — вот кому нужна была вся информация о текущих делах базы и не только. Иногда, видя его профессиональную увлеченность, Эвелин начинала подозревать любимого в сотрудничестве с контрразведкой или что-нибудь покруче.
Шарль буквально вынюхивал самое интересное, самое сенсационное, самое необычное. Телевизионщики — те просто снимали природу, горы, тундру, флору и фауну и еще, кстати, восходы с закатами. Шарлю быстро стало понятно, что с ними неинтересно. Он охотился за тем, что местные экологи пытались скрыть. Он был просто уверен, что существует нечто, что они пытаются скрыть.
Или, например, принимался рассуждать о несанкционированной добыче золота в здешних землях, или — еще хуже — тайной продаже нефти русским. Эвелин просто покрутила пальцем у виска, когда Шарль заявил, что обязательно найдет тут какой-нибудь заговор и раскроет его.
— Чтобы тебя наградили орденом и пригласили посетить Белый дом? — иронично спросила она вчера за завтраком, когда Шарль снова затронул эти темы. — А может, ты и меня обольстил лишь затем, чтобы быть поближе к источнику информации? А?
Шарль посмеялся и замолчал. Больше этот вопрос они не поднимали.
Они вообще очень весело провели эти выходные. После субботнего дня рождения Эвелин очнулась в номере Шарля в каком-то горячечном бреду. То ли этот разговор с Бернаром так повлиял на нее, то ли она просто уже от всего устала — морально и физически, но ей, видимо, стало плохо на празднике, и Шарль отнес ее к себе в номер.
Всю ночь он жалел ее, утешал и ласкал. Эвелин немного оттаяла, но сцена у кафе, когда незнакомый парень предложил ей руку и сердце, врезалась в ее мозг надолго. Она никогда не испытывала такого жуткого отчаяния и отвращения к самой себе!