В смертельно опасном прыжке головой вниз взвихрился над быком, обеими руками касаясь его спины, пружиня и отталкиваясь, молодой атлет. И еще один персонаж сохранился на фреске. Сзади быка, вытянув вперед и разведя немного руки, стоит белокурая женщина, чуть приподнявшись на носки. Кисти рук у нее крепко перетянуты бинтами.
Артисты? Участники религиозного обряда? Этого никто не знал.
На фресках, которые разыскал Эванс, были и другие сценки.
Взирая на прыжки, на странные для нас игры с быками, развлекается публика в ложах балкона. Вот восседают дамы. Они полны любопытства, они оживленно жестикулируют- женщины и девушки славного острова Крит Одни увлечены зрелищем, другие больше заняты собой или друг другом: поправляют прически, критически осматривают туалеты, ведут непринужденные беседы.
Вот трибуны стадиона: они заполнены. Стадион напоминает современный. А по сути — это классический образец тех спортивных и театральных помещений на открытом воздухе, которые, как думали до Эванса, подарили миру древние греки, но которые, как теперь выяснилось, были ими позаимствованы у древних жителей острова. Так же как и борьба, и бокс. А возможно и олимпийские соревнования.
Вначале английский археолог предполагал закончить раскопки чуть ли не за один сезон. Шли годы, а работам все не было конца. 40 лет в разных местах острова — на севере, на южном побережье, на востоке — копал Эванс. И все четче вырисовывались перед ним очертания древней цивилизации.
По праву первооткрывателя Эванс нарек ее минойской.
«Эванс мог чувствовать себя счастливым, — писала впоследствии его сводная сестра и биограф Джоан Эванс. — Он рассчитывал разыскать несколько оттисков печатей и пару глиняных табличек. Правда, он нашел их, и немало, и даже с различными системами письма (беда заключалась в том, что он не мог их прочесть). Но ему удалось открыть нечто значительно большее: угасшую цивилизацию».
В Кноссе не было тяжелых крепостных стен. Только, быть может, в отдаленные времена дворец напоминал бастион. Но тот Кносский дворец, что все явственнее выступал под заступами археологов, не был защищен ничем, если не считать могущественного критского флота.
…Видимо, нелегко пришлось кносским мастерам: шли столетия, и возникали все новые и новые строения.
Их надо было как-то «увязать» друг с другом, соединить с уже существующими. Следовало позаботиться о свете, воздухе, воде. Нужда, как известно, изобретательна. Так, вероятно, появились длинные коридоры и лестничные клетки, связанные со световыми колодцами — источником косвенного освещения: из-за палящего зноя во многих помещениях дворца не делали окон.
Воздух проникал через специальные вентиляционные устройства, а разветвленная и хорошо организованная подземная водоотводная система выводила излишнюю воду, например дождевую, которая частично использовалась для стирки. Трубы входили одна в другую и скреплялись цементом. Укладывали их с определенным уклоном. Система была так устроена, что чуть ли не в любом месте ее можно было в случае необходимости легко и быстро отремонтировать.
К ней примыкали сточные трубы от ванн и трубы сливных уборных.
Нашли исследователи и еще одну систему — единственную в своем роде для столь раннего времени: холодная вода горных источников бежала в Кноссе по закрытым мраморными плитами трубам, и трубы эти использовались в качестве своеобразных холодильников — для мяса, для молока!
Стоит ли после всего сказанного так уж удивляться акведукам с водой или фонтанам, которых немало насчитывалось в садах и павильонах дворца? Или своего рода караван-сараю, в ста метрах южнее дворца, в котором находился бассейн с проточной водой, стояли корытца для омовения ног и поилки для лошадей и мулов?
Следует сказать сразу: не к одной эпохе относилась цивилизация, выхваченная Эвансом из забвения.
Города всегда имели привычку расти и вширь, и вглубь, а слои со следами жизни лежат в земле один поверх другого — в той последовательности, в какой сменялись эпохи. При этом, разумеется, в верхних слоях покоятся остатки самых молодых культур, в нижних — наиболее древних.
Сравнив найденные им при раскопках, хорошо изученные и хорошо датированные изделия и предметы, попавшие на Крит из Египта и Месопотамии (Крит, как выяснилось, имел с ними, и не только с ними, крепкие торговые связи), Эванс сумел установить для своего острова загадок хронологию — хотя бы в самом общем виде. Он выяснил, что раннеминойский период (бронзовый век) уходил вглубь примерно до 3000 года до нашей эры. С 2200 до 1600 года опять-таки до нашей эры продолжался среднеминойский период, а с 1600 до 1200 года до нашей эры — позднеминойский.
Но это была «лесенка вверх».
А вниз?
Под слоями с культурой бронзы на Крите, как и в других местах, оказались слои со следами неолита — новокаменного века.
Эти слои наглядно свидетельствовали: не на пустом месте, не вдруг возникла минойская цивилизация.
Как и везде, орудиями первых жителей эгейского мира служили каменные топоры, ножевидные пластины, шила, иглы, проколки из кости. Вначале эти люди жили в основном в пещерах. Впоследствии стали строить и настоящие дома: круглые хижины из обмазанного глиной плетня и прямоугольные, с двумя комнатами, из высушенных на солнце кирпичей.
Один из крупных современных исследователей профессор Шахермайр считает что земледелию на Крите немало посодействовали выходцы из Сирии, а также из Анатолии (современная Турция) — в ту пору там жили хетты. Но и из Киликии тоже. В конце позднего неолита, по меньшей мере три тысячи лет подряд, волна за волной прибывали оттуда в Грецию и на Крит земледельческие племена, смешиваясь с остатками племен собирателей и охотников, которые некогда оказались в Эгеиде, спасаясь от наступавшего в те времена ледника. Влияние анатолийско-переднеазиатского переселения вполне определенно сказалось уже около 4500 года до нашей эры. Впрочем, наука, исследуя сегодня проблему становления материальной культуры древнего Крита, усматривает здесь влияние и северных районов Африки, Египта и Ливии.
…Определяющую роль в экономическом расцвете, характерном для Крита середины третьего тысячелетия до нашей эры, сыграли начавшая свой мощный разбег металлургия, а также искусственное орошение, становлением и совершенствованием которого эгейский мир во многом был обязан Двуречью. Оно дало возможность улучшить землепользование, добиться устойчивых урожаев злаков.
Это в те годы усиливаются связи Крита с Египтом, Кипром, Сирией. Более оживленной становится и торговля с Анатолией и Кикладскими островами.
Напомним: именно к этому же времени относится начало царских династий в Шумере и Египте, появление здесь монументальных храмов и дворцов, круглой пластики и письмен — клинописи, иероглифов…
Только в 1936 году закончил свой шеститомный труд Эванс. К тому времени он был награжден многими орденами, английскими и иностранными.
Наверное, не единожды вспоминались во время работы ему строки Гомера, некогда казавшиеся всего лишь поэтической, вольностью: об острове Крите, лежавшем посреди винно-цветного моря прекрасного, о тучных стадах и хлебах, зревших на полях, о девяноста городах: густо населенных людьми…
«Дворец Миноса на Кноссе» — называлась книга Эванса. И рассказывала она о вещах поистине фантастических.
Фотографии, рисунки, планы… Удивительна и необычна была эта островная культура, удивителен и своеобразен белоснежный, сложенный из известняка дворец — административный, политический и хозяйственный центр критской державы.
16 тысяч квадратных метров составляла его площадь. В нем было много залов, пристроек, кладовых, соединенных бесконечными лестницами, коридорами, переходами.
Каким он был — двухэтажным, трехэтажным, четырехэтажным? Трудно сказать что-либо определенное, ведь кроме фундамента ничего не осталось, и те, кто скрещивает по этому поводу в споре мечи, располагают лишь косвенными, не очень достоверными сведениями. Известно одно: кносская знать, как показали современные раскопки, строила дома в несколько этажей.