«Там уже, наверно, гуляют, веселятся вовсю, свадьба давно уже началась», — с досадой на свою нерасторопность подумал Хема.
Только поздно вечером въехал он в по-праздничному шумный поселок.
И все же, подкатив к просторному разукрашенному дому невесты, Хема прежде всего по-хозяйски распряг во дворе свою лошадку, задал ей корму, почистился и только тогда вошел в переполненный гостями зал, в котором ломились от обильных яств столы. Свадьба была в полном разгаре. На почетном месте у покрытого красным кумачом стола сидел конюх Ехиел Зинк. Он весь сиял в новой суконной паре, из-под черного пиджака верзилы сверкала белая шелковая рубашка. Густая рыжая борода Ехиела была тщательно расчесана.
— Мазлтов! Будьте счастливы! Давайте веселую!.. — то и дело кричал музыкантам успевший, видно, хватить не одну рюмочку вина конюх.
И после каждого повелительного выкрика музыканты поспешно хватали скрипки и флейты, и под пронзительные звуки свадебных плясовых мелодий начинали кружиться в стремительном хороводе на свободном от столов пространстве парни и девушки, бородатые дядьки, ядреные молодки и пожилые колхозницы в широченных, развевающихся в вихре танца юбках.
Хема с минуту постоял у дверей, оглядываясь во все стороны и будто разыскивая кого-то пристальным взглядом внимательных глаз. Перед ним мелькнуло вдруг знакомое лицо, знакомая стройная фигурка. У Хемы екнуло сердце: изгибаясь как змейка в объятьях какого-то парня, пронеслась мимо него в танце та самая девушка, с которой он познакомился на районном слете.
«Это она… она…» — сказал себе Хема, и сердце его застучало так сильно, что, казалось, готово было вырваться из его груди.
Не спуская глаз с полюбившейся ему девушки, Хема стал шаг за шагом протискиваться к ней сквозь толпу танцующих, и когда музыка смолкла и танец кончился, он очутился рядом с девушкой и, едва переводя дыхание, непривычно робко заговорил:
— Я вас запомнил еще с районного слета и все время мечтал с вами встретиться…
Он наклонился к ней, как будто желая добавить несколько слов по секрету, но, оглянувшись, не слушает ли его кто-нибудь, увидел Шмулика.
— А, Шмулик! Поздравляю, — пробормотал он, подавая руку жениху. — Я опоздал, задержался из-за…
— Вы разве знакомы? — перебил его Шмулик. — Откуда вы знаете друг друга?
— Мы познакомились на районном слете — ведь я тебе рассказывал, — ответил Хема.
— Так ведь это же моя… — тут Шмулик замолчал, как будто непривычное для него слово «жена» застряло у него в горле.
— Вот так так! — только и сказал окаменевший от изумления и досады Хема. Опомнившись, он подал руку жениху и невесте и едва выдавил из себя подобающее случаю слово: — Поздравляю!..
Снова загремела музыка, и снова гости попарно завертелись в быстром хороводе.
— Что стоишь, как жених? Идем плясать, — багровый, весь в поту, подскочил к Хеме Ехиел Зинк. — Чего прячешься?.. Ну, а как твоя суженая — тут? Приехала? Дай-ка взглянуть на нее!
— Да, если бы она была тут, посмотрел бы ты, какой это брильянт, — ответил, помолчав, обескураженный Хема.
К счастью, стремглав несущийся хоровод захватил его, и, поневоле передвигая негнущиеся ноги, он закружился вместе со всеми.
Перевод автора и Б. Лейтина
Ее праздник
Но у мальчика, видимо, не было никакой охоты разрешать споры между отцом и матерью, и он с криком «Но-о, коська!» поскакал на своей палке дальше.
Прохладная синеватая мгла спускалась на землю. Монотонно и нудно квакали лягушки в мутном пруду. Хозяйки загоняли кур в курятники, поили скот, доили коров.
Весь вечер Лейб места себе не находил. Сердитый, возбужденный, он все искал, на кого бы излить свою злобу. Несколько раз подходил к бурой первотелке и пробирал ее за то, что она не подпускает к себе быка. Затем накинулся на вторую корову — рыжую, с белыми ушами, которая в последнее время стала давать меньше молока. Он даже замахнулся было на нее хворостиной, но в эту минуту заметил, что однолетний бычок украдкой пробирается в хлев откуда-то с чужого огорода. Забыв о корове, Лейб бросился к бычку, схватил его за аркан, привязал к стойлу и давай стегать почем попало.