Он снова подумал, что не сможет никогда не то что описать эту картину, и хоть примерно дать понять, что он чувствовал здесь, но даже не станет и пытаться это делать. Потому что стоя вот здесь, на этом ни на что не похожем, ледяном, пузырчатом грунте, на берегу этого странного, перламутрового моря, он отчётливо осознал всю призрачность и бесполезность этого. Если даже видя всё своими глазами, у него нет нужных слов, чтобы описать это, то как же он может донести что-нибудь, хоть приблизительно соответствующее той действительности, которую он наблюдает сейчас?!
Ник вдруг поймал себя на мысли, что несмотря на своё состояние, голос учёного-естествоиспытателя в нём, хоть и несколько ослаб, но вовсе не прекратил своего звучания. Так, прикидывая высоту волн, он почти машинально отмечал наличие ветра, определял его направление и силу. Казалось, будто кто-то внутри него автоматически считывает плотность поверхности моря, уровень соотношения в атмосфере метана и азота, то, как давно и надолго ли затих, виднеющийся впереди криовулкан и многое другое. Когда Ник понял, что пытается анализировать данные ещё до эмпирически полученных результатов и делает выводы о том, почему, например, несмотря на волны, практически не ощущается никакого дуновения, он ощутил неожиданную злость на самого себя. В первую очередь, из-за того, что даже сейчас, понимая всю тщетность этого, он использует земные понятия и определения. Горизонт, небо, грунт, берег, ветер, волны, стороны света, все эти земные физические, географические и прочие параметры… На каком основании и кто, собственно, решил, что это так? Может, это от того, что человек по своей наивности, граничащей с идиотизмом, вообразил себя хозяином Вселенной? По аналогии с тем, как ещё совсем недавно, по историческим меркам, так вообще чуть ли не позавчера, решил, что он венец творения и хозяин планеты Земля?! И к чему это привело?! Всего лишь к тому, что на его родной планете совсем скоро будет невозможно жить. А теперь его соплеменники собираются колонизировать Титан, чтобы изгадить всё ещё и здесь.
Ник чувствовал, как волна непонятной, растекающейся злобы, переходящей в ненависть накатывает на него и набатом отдаёт в висках:
– Уже дали названия почти всем географическим объектам, – негодовал он про себя, – хотя, вот это, так называемое, море, – он присел и опустил руку в перчатке, изготовленную, как и вся прочая одежда астронавтов из аэрогеля, в искрящуюся поверхность, – совсем не море, и уж тем более не вода. Он поднёс руку в перчатке к лицу, разглядывая исходящее от неё будто посеребрённое по краям, фиолетовое свечение, и инстинктивно поправил плотную кислородную маску на себе, из-за которой вдруг стал испытывать странный дискомфорт.
Он услышал неприятный звуковой сигнал, означающий немедленное возвращение на корабль и плавно, точно нехотя, поднялся. Его состояние изменилось. Он больше не испытывал злости. И тем более ненависти. Он чувствовал себя так, будто находился в легчайшем наркотическом опьянении. Это было то великолепное ощущение, которое в реальной жизни настолько легковесно и краткосрочно, что очень часто остаётся, практически, незамеченным. Тот период, когда душевный подъём, кураж и игривый настрой модифицируются в спокойное удовлетворение, холодную уверенность и осознание собственной силы. То самое ощущение, когда не просто знаешь, что способен на многое, если не на всё, а когда даже не задумываешься об этом, потому что это знание в тебе уже есть по умолчанию. И оно не нуждается в каком-то подтверждении или проверке. Потому что оно уже часть тебя, а может даже ты сам и есть это знание, эта мудрость и эта бесконечная гармония.
– Пора возвращаться, – подумал Ник, но не смог пошевелиться. Звуковой сигнал до него стал доноситься всё глуше, всё отдалённее, будто его источник постепенно начал растворяться во времени и пространстве. Ник чувствовал себя так, словно утратил не только возможность, но и способность дышать, одновременно понимая, что ему это и не нужно. У него вдруг исчезла данная потребность. Он ощущал необъяснимую мощь… Силу… И огромное, ни чем не сравнимое удовлетворение. Главным образом от царящего над всем этим, обволакивающее всё его естество умиротворённого спокойствия. Ему пришло в голову, что это состояние, по большей части вызвано тем, что он всегда этого ждал. Он был готов. Он знал…