Путники снова нарвали плодов и лишь затем устроились на ночь.
— Можешь лечь в каноэ, если хочешь, — предложил Маш.
— Нет, я снова обернусь сукой и найду себе подходящее убежище, — отозвалась девушка. Но мгновенно претворять обещание в жизнь не стала, тем самым отвлекая и Маша. Он продолжал думать о ней, как о привлекательной молодой женщине, что вызывало определённые неудобства, особенно, когда она за чем-нибудь наклонялась вперёд. Юноша гадал, каким образом животные здесь обрели человеческий разум.
— Ты знакома с Флетой? — вежливо поинтересовался он.
— Да, мы — подруги, — отозвалась Фурраменин. — Вот почему я вызвалась сопровождать тебя добровольно. Мы с ней беседовали, и она поведала о человеке, который ей небезразличен. Этот человек — ты?
— Да. Теперь я ищу её, чтобы попрощаться, поскольку должен вернуться в свой мир.
— Она знала, что так оно и будет. Но если бы ты остался, наверняка сказала бы тебе те самые слова трижды.
— Какие слова?
— Разве сей обычай не известен тебе? Когда человек или существо, умеющее принимать человеческий облик, полюбит искренне, они должны сказать своей половинке слова любви трижды, и тогда их подлинность подтвердит всплеск.
Теперь он вспомнил; Флета и в самом деле об этом упоминала. Кроме одной детали.
— Всплеск?
Девушка рассмеялась.
— Похоже, вы на Протоне в настоящей любви смыслите мало. Всплеск — отклик магии. Он распространяется лишь в присутствии настоящей правды, имеющей большое значение.
— А что если его в таком случае не произойдёт?
— Значит, и любовь фальшивая. Но никто не произносит сии слова трижды, если они не являются правдой. — Она улыбнулась. — Мой отец, Каррелгир, рассказывал о том, как Стайл поклялся в вечной дружбе матери Флеты, Нейсе, и всплеск оказался таким мощным, что они дружны и по сей день. Клятва призывает весь табун единорогов и нашу стаю заодно к хорошим отношениям с Нейсой. Впервые на нашей памяти человек так прочно связал себя с животным. Впоследствии Табун и Стая перестали враждовать; слишком многие оказались друзьями. Но Стайл — Адепт. Другой такой магии не существует.
— Знаю, — угрюмо кивнул Маш.
Фурраменин снова обернулась волчицей и свернулась в клубок под каноэ, наконец-таки предоставив Машу возможность расслабиться. Однако сон к нему не шёл. Если Флета открыла миру свою любовь к нему, как мог он дать ей знать о предстоящем расставании? И всё же сделать это требовалось.
С утра пораньше они продолжили плаванье, и к полудню добрались до пещеры вампиров. Фурраменин представила Маша своей подруге Сачеван, которая, разумеется, оказалась летучей мышью. Затем, превратившись в волчицу, она помчалась назад домой.
Летучая мышь спикировала на землю и обернулась женщиной. Машу пришлось напрячь лицевые мышцы, чтобы предотвратить отвисание челюсти и выпячивание глазных яблок, поскольку девушки прекрасней ему видеть ещё не доводилось. Её облачение из чёрного шёлка скрывало больше, нежели меха Фурраменин, но формы под ним были ещё более соблазнительны. Летучая мышь? Вампир? Любой мужчина обнажил бы перед ней шею ради одного лишь её прикосновения.
Сачеван улыбнулась, усугубив ситуацию показавшимися острыми клыками, которые ни на йоту не преуменьшили её очарования.
— Друзья нашими трофеями не становятся, — сказала она, угадав его мысль. — Да и вообще, мы питаемся не кровью. Она служит для ритуалов. Не беспокойся за своё здоровье, красавчик. — Её голос источал обманчивую мягкость, от которой кожа юноши покрылась мурашками.
— Я… Я просто ищу Флету, — сказал он. — Я должен…
— Верно, — вздохнула Сачеван. — И это весьма печально. Она спрашивала меня, возможен ли брак между человеком и животным, и я убедила её в нереальности подобных мечтаний. К несчастью.
Уж кому, как не вампирше, об этом знать!
— Но я должен, по крайней мере, увидеться с ней до того, как уйду.
— Она была здесь четыре дня назад. Может, и пять. И направилась к Красному Адепту.
— К Адепту? Зачем?
— Я не посмела спрашивать.
— Я должен её догнать!
— Позволь тебя проводить.
— Я… Я не уверен, что это мудро.
Она снова улыбнулась.
— Боишься, что укушу?
— Эм, не совсем. — Поцелуя он боялся куда больше! Что подумает Флета, явись он к ней в компании такой красавицы?
— Мы можем быть там уже к ночи, — сказала она, изящно забираясь в каноэ.
Маш с трудом оторвал взгляд от её феноменального профиля и сделал гребок веслом. Если Сачеван говорила правду, ему не придётся проводить ночь рядом с ней: что с летучей мышью, что с роскошной девушкой. Он даже не знал, которое из двух её обличий волнует его больше. Путники свернули на юг.