Кобылка приостановилась. Отделаться от этого чудовища было не так легко, как от предыдущих. И, когда под шеей монстра показалось его тело, Маш понял причину. Перед ними всплывал дракон!
Дракон наклонился, выпуская из передних лап острые когти. Его голова на длинной шее нависала над ними. Ещё две струйки горячего пара окутали Маша. Из пасти чудовища капала слюна.
Кобылка склонила голову, и взгляд её правого глаза обратился на Маша, будто вопрошая его о чём-то. Тот нервно пожал плечами.
— Если ты не знаешь, что делать, я — тем более! — сказал он. Юноша знал, что единорог нёс его в безопасное место; теперь же облегчение сменилось тревогой. Отступать им некуда: слишком велика опасность свалиться с тропы. Значит, если бежать, то вперёд. На суше кобылка легко обогнала бы дракона, но не в воде. Рога монстр, похоже, не боялся. В ближнем бою из него тоже вышел бы достойный соперник. Да, это была настоящая угроза, не чета прежним.
Кобылка тоже передёрнулась, словно пожимая плечами. Затем повернулась к дракону и выдула новый аккорд — трель из четырёх нот, очень проникновенную. По спине Маша пробежал холодок.
Дракон притормозил. Затем выдохнул ещё немного пара и раскрыл челюсти. Объём пасти ужасал; Маш подумал, что дракон мог с лёгкостью отхватить половину его туловища в один приём и, видимо, так поступить и собирался. Предупреждение единорога не отпугнуло его. Этот монстр прекрасно знал, кто тут хозяин. Он был голоден и намеревался подкрепиться. Живое сердце Маша учащённо забилось, дыхание стало шумным. Он боялся дракона, хотя раньше подобных эмоций ему испытывать не доводилось. Страх ему не понравился.
Кобылка сыграла тот же аккорд громче. И снова дракон, казалось, усомнился в своём выборе: маленькие уши под рогами навострились, ловя звук. Очевидно, аккорд служил специальным сигналом, который производил эффект на многих чудовищ… но отпугнуть этого был просто не в состоянии.
Дракон медленно опустил голову. Большие ноздри нацелились на Маша, как два ружейных ствола. Торс в области груди раздулся: чудище набирало в лёгкие воздух, готовясь выпустить пар и превратить человека с единорогом в нечто удобоваримое.
Кобылка тоже набрала в грудь воздуха. Упершись в дно копытами, она наставила на дракона рог и вытянула шею. Волоски гривы встали дыбом — почти как шерсть разъярённого пса. Сейчас она издаст феноменально громкий звук!
Дракон отшатнулся. Его голова снова устремилась вниз, под воду. За ней последовала шея и, наконец, торс. Мгновение спустя монстр исчез.
Вздрогнув в последний раз, Маш расслабился. Кобылка прогнала дракона! По какой-то непостижимой причине громкий звук испугал чудовище.
Шаг единорога по тропе возобновился. До земли уже было рукой подать. Пока животное двигалось вперёд, Маш размышлял над произошедшим. Вряд ли громкая музыка могла повредить дракону, раз уж более слабые аккорды никакого ущерба не причинили. Тогда почему он отказался от добычи?
Живой мозг справлялся с логикой не так хорошо, как мозг робота, но связывать звенья событий в цепочки было несложно. Аккорд являлся не оружием, но сигналом: призывом о помощи. Таким образом, еле слышный аккорд служил предупреждением, а громкий разносился по всей округе, вызывая подкрепление. Вероятно, других единорогов. Один дракон одолел бы одного обездвиженного единорога, но целый табун — или хотя бы нескольких сильных жеребцов — едва ли. И всё же он скрылся под водой так стремительно, что трудно было поверить в способность единорогов прискакать на выручку вовремя. Или даже не на выручку, а ради мести за соплеменницу. Что-то здесь не складывалось.
Кобылка выбралась на сушу и вновь потрусила рысцой, выдувая из рога уже знакомую Машу мелодию. Очевидно, ей нравилось скакать под музыку. Куда она его несла? И зачем? Ввязалась в кучу неприятностей, лишь бы спасти странника. Его склонный к логике разум не мог уловить суть происходящего.
Тропа раздвоилась. Кобылка без колебаний выбрала одно из ответвлений и продолжила трусить. Лес редел: вокруг появлялись всё более широкие поляны, которые, в конце концов, сменились открытым лугом. Они очутились в долине, простиравшейся очень далеко. Тело единорога нагрелось от усталости, но вспотеть кобылка не вспотела.
Дорога пошла в гору, по обеим сторонам которой раскинулись всё те же луга. Наверное, они взбирались на бывший ледник. Трудно сказать по истечении многих веков. К тому же, сгущались сумерки; Маш уже не видел, что творилось внизу, под холмом. Постепенно они и вовсе оказались на отвесных скалах. Тропинка извивалась между ними, огибая внутренний кратер, открытый лишь небу над ним. Здесь они, наконец, остановились.