— Чудесно! Сколько времени требуется господину доктору на подготовку операции? Считайте, что завтра утром вы снова будете в госпитале и увидите вашего друга…
— Два-три дня.
Зенерлих задумался, подошел к распахнутому окну, потом резко повернулся и окинул Захара цепким взглядом.
— Попрошу вас на несколько минут оставить нас вдвоем. — Он кивнул в сторону обер-лейтенанта. — Вы предложили любопытный план. Мы должны посоветоваться…
— Да, да, конечно… Мы, русские, говорим — семь раз отмерь, один раз отрежь. — И Рубин вышел из комнаты.
Его позвали минут через десять и объявили, что план одобрен, но в течение двух-трех дней, которые он проведет в госпитале с Андреем Воронцовым, ему предстоит выполнить еще одно поручение командования.
— Какое? Оно мне под силу?
— Да, конечно… Пустяковое дело. В программе той школы, где вы обучались два месяца, предусматривалось важное занятие. Но не хватило времени. Мы восполним этот пробел там, в соседней деревне, где впервые познакомились с вами. Итак, до скорой встречи. Машина ждет вас…
Захар терялся в догадках по поводу предстоящего поручения. Он понимал, что речь идет не о каком-то пробеле в программе занятий разведшколы, а о чем-то более серьезном и связанном с предложенным им планом. Что это за новое поручение, не спутает ли оно все карты?
Утром Захар вернулся в госпиталь. «Легенда» о причине его столь долгого отсутствия была подготовлена заранее: отзывали в другой госпиталь, где заболел хирург. А днем рыжий ефрейтор снова повез Захара к «больному» в соседнюю деревню. На этот раз машина остановилась на окраине села, возле каменного двухэтажного дома, с угловой сторожевой вышкой и изгородью из колючей проволоки. У ворот стояли часовые с овчарками. Захар не успел оглянуться, как его ввели в полутемную комнату, где за столом сидел незнакомый ему немецкий офицер, толстый, как пивная бочка. Он мучительно выдавил нечто подобное улыбке и подчеркнуто любезно поздоровался.
— Как вам спалось, господин доктор? На нервы не жалуетесь? А я, увы, страдаю… Ночью мучают кошмары… Но кому-то надо и это делать… Трудная, неблагодарная работа! Однако высокие идеалы моей нации требуют…
Он развел руками с толстыми, как сосиски, пальцами и стал объяснять, что сейчас будет проходить допрос партизана и ему, Рубину, надлежит при сем присутствовать и помогать переводчику. Захар вздрогнул, у него задергался уголок рта — так вот оно, это последнее испытание!
Вскоре в комнате появился обер-лейтенант Брайткопф. Полный радушия, словно перед ним лучший его друг, он протянул Захару руку и весело сказал:
— У вас такая кислая физиономия, господин доктор, будто вы вместо шампанского глотнули фужер уксуса. Что с вами? А, догадываюсь. Волнение души русского интеллигента. Не так ли, мой друг? Напрасно. У нас сейчас нет хорошего переводчика, и я попросил господина Крюгера пригласить вас…
У этого негодяя было красивое лицо с кроткими синими глазами: один из бесчисленных парадоксов природы. Но теперь Захар впервые увидел Брайткопфа без маски — кровожадно-хищным. Синие глаза его уже не казались кроткими.
…Рубин негромко рассказывает о том тяжком последнем испытании, которому подвергли его в гестапо. И может, это только показалось Бутову, но именно сейчас, когда речь пошла о допросе русского партизана, доктор стал говорить сбивчиво, суетливо, взволнованно.
— Потом, уже поздно вечером, меня отвезли в госпиталь. Я едва добрел до постели. Всю ночь одолевали страшные видения — морда толстого Крюгера, синие глаза Брайткопфа, окровавленное тело партизана, вспышки магния и щелчки фотоаппарата…
…Далее события развивались быстро. Четырех пленных советских военврачей отправили в прифронтовой госпиталь. Среди них — Рубин и Воронцов. Комсомолец Воронцов, как и следовало ожидать, сразу же согласился бежать вместе с другом.
— Я готов на любой риск!
Захар, сообщив ему план побега, взял на себя добычу необходимых документов. План, в частности, предусматривал и такой вариант: «Если с одним из нас случится что-то непредвиденное, другой продолжает побег один».
На очередной встрече с обер-лейтенантом Захар получил нужные документы, пропуска, дающие право свободного передвижения по занятой немцами территории, и подробнейшие инструкции — где и как переходить линию фронта. Кроме того, на бланке советского военного госпиталя было написано удостоверение, подтверждающее, что З. Р. Рубин, военврач Н-ского полевого госпиталя Красной Армии, следует в распоряжение Санупра Красной Армии. Это уже для передвижения по советской территории. Передавая Воронцову пропуск, Рубин сказал: