В перерывах между съёмками мы много говорили с Валерием, шутили и смеялись. Я была тогда студенткой первого курса Щукинского училища, а он учился во ВГИКе. Вот тогда он и прозвал меня «пушистые глазки». И вот, спустя, наверное, пятнадцать лет, мы снова встретились с ним на сцене Малого театра. Так наша взаимная симпатия сохранилась на всю жизнь. Я, как вы уже догадались, всегда любила людей с чувством юмора. А этого у Валерия было хоть отбавляй, кроме того, он был очень талантливым и в то же время — чрезвычайно скромным человеком.
На сцене, кроме «Плутней Скапена», мы с ним вместе играли в спектакле «Конек-Горбунок», где он не только исполнял роль Царя, но ещё и многие годы был как бы сорежиссёром спектакля вместе с постановщиком Романом Соколовым. Мы все обожали этот спектакль. Во-первых, сама сказка Петра Ершова великолепна, во-вторых, там была чудесная музыка (композитор В. Ф. Чернышёв) и ещё очень своеобразное, лёгкое, подвижное оформление с великолепными костюмами (художник М. А. Соколова). Что говорить, если «Конёк-Горбунок» прошёл испытание на прочность, представив маленьким зрителям сказку около тысячи раз! Сменялись исполнители, а сказка жила. Я сыграла роль Царь-Девицы, по-моему, больше пятисот раз. Всякие у нас бывали курьёзы, но один случай я никогда не забуду. Как вы помните, в конце сказки Царь решает прыгнуть за Иваном в кипящие котлы, чтобы выйти оттуда таким же молодым и красивым. Валера к этому моменту обычно со словами: «Вы кафтан с меня снимайте и в котлы меня бросайте», — сбрасывал с головы корону, а подбежавшие бояре снимали с него верхний кафтан, под которым Царь оказывался в длинной белой рубахе (в исподнем), после чего, перекрестившись, он прыгал в котёл и оттуда уже не вылезал до конца спектакля.
И вот однажды мы все стоим на сцене перед финалом. Царь сбрасывает с себя корону и одежду и оказывается не в длинной до пят рубашке, а в красных колготках, надетых на голое тело, которые ему явно были велики, а потому натянуты до подмышек и сверху закреплены подтяжками. Кроме того, Валеркино тело всё покрыто веснушками, а на руках и плечах кое-где имеется пушистая рыжеватая растительность. Дети в зале думали, что так и должно быть. Но на сцене все замерли в изумлении, а потом начался дикий хохот. Этот маленький, рыженький Царь выглядел ребёнком, одетым с чужого плеча, он был смешон, сконфужен, растерян и, забыв перекреститься, прыгнул в котёл.
Минут пять мы не могли сказать ни слова — отвернувшись от зала и сотрясаясь всем телом, мы хохотали до слёз. Бедный Валерка в антракте, так как было жарко, снял нижнюю рубашку и забыл её надеть. После этого я иногда говорила ему: «Валер, ну давай, хоть разочек ещё нас потешь, ну что тебе стоит».
Но главная история с Носиком произошла на одном из концертов. По-моему, она вошла в анналы Малого театра, и её все передавали из уст в уста. Дело в том, что Валерий обладал редким даром играть пантомиму. Я уже говорила, как он великолепно двигался. Так вот, он сам себе поставил пантомиму по рассказу А. П. Чехова «Эскулап». В этом рассказе действуют двое: мужик, у которого болит зуб, и врач, который вырывает у бедного мужика, причём зверским образом, несколько зубов. А больной зуб остаётся нетронутым. Носик изображал обоих персонажей: то мужика, то эскулапа, при этом только меняясь местами. Он делал это блистательно, это действительно были два совершенно различных образа. Публика всегда принимала этот номер «на ура». Поэтому он всегда игрался в концертах последним.
И вот где-то в провинции перед началом концерта к нашей бригаде подошёл молодой человек и попросился вести концерт. Он учился в драмкружке этого Дома культуры, и для него будет большой честью и счастьем вести концерт актёров Малого театра. Все согласились, и он повёл концерт. Он был очень аккуратен, старался правильно произносить все фамилии и звания, в общем, всё было хорошо. Не считая того, что он очень волновался и был страшно напряжён. К концу концерта это, видимо, достигло своего апогея. Наш конферансье подходил без конца к Носику с вопросами, как его объявлять, какие у него звания, и т. д. Валерию это надоело, и он ему сказал: «Да вы скажите, что сейчас Валерий Носик исполнит пантомиму, и всё!» Так как концерт подходил к концу, все артисты торчали за кулисами, чтобы ещё раз посмотреть Валерин номер. Они видели, как ведущий вышел на сцену и громко и чётко произнёс: «А сейчас Валерий Носик покажет свою мандопипу!» Такое даже придумать было нельзя, за кулисами все упали от хохота. Бедный Валерий ошарашенно стоял на месте, не зная, что дальше делать. Но он был настоящим большим актёром и, собрав всю волю в кулак, шагнул на сцену. Навстречу ему шёл ведущий с просветлённым лицом, даже не знающий, что он такое сказанул. Как Валера не убил его, не знаю, сказал ли он ему «пару слов», мы не слышали, так как грохот аплодисментов, как всегда, встретил его выход. Играл он как никогда здорово и сумел победить и свой ужас, и наш смех. Но история осталась с ним навсегда. И каждый раз на очередном концерте «добрые друзья» артисты подначивали его: «Валер, а ты сегодня будешь показывать свою мандопипу?» Наверное, прав был Роман Филиппов, когда говорил: «Все артисты — это те же дети, у них только пиписьки побольше!» Но я думаю, что Носик простил бы меня за этот рассказ, он сам всегда хохотал, вспоминая тот концерт. И мне кажется, надо ещё уметь заслужить, чтобы твои коллеги рассказывали о тебе всякие байки с нежностью и любовью.