Как я была счастлива, когда пришла в Театр! А тут ещё роль у А. В. Эфроса. Я просто летала по театру, молодая, счастливая! «Что это она такая весёлая?» — заметила, глядя мне вслед, Е. Н. Гоголева, не без раздражения. А Е. М. Шатрова, заметив эту мою лёгкость и весёлость, пригласила меня играть с ней в спектакле «Веер леди Уиндермиер» её дочку. Роль эта была комедийная, она состояла вся из одной фразы: «Да, мама!», которая повторялась каждый раз по-разному, в зависимости от ситуации. Я была в восторге и от роли, и от счастья играть с Е. М. Шатровой. Она тоже была гениальной актрисой, жаль, я застала её уже совсем пожилой. Елене Митрофановне понравилось, как я играю, и она стала брать меня с собой выступать с этим отрывком в концертах. И ещё я поняла, какой она удивительно порядочный человек, когда после смерти моего отца она помогла мне получить от ВТО деньги на памятник на Новодевичьем кладбище.
Не могу даже описать, что было со мной, когда не стало отца. Мне казалось, что жизнь моя кончилась. Целый год я буквально не могла прийти в себя, на нервной почве у меня начались разные болезни. В общем, это было как страшный сон. Только во сне надеешься проснуться, а здесь рад бы заснуть, но не можешь. Сами понимаете, я ни о чём думать не могла. И вот однажды Елена Митрофановна позвала меня и говорит: «Ты, детка, собираешься папе памятник делать?» — «Не знаю, — говорю, — наверное». — «Так вот, я работаю в комиссии в ВТО, и мы можем тебе помочь, выделить какую-то часть денег от ВТО».
— Спасибо, — говорю, — Елена Митрофановна, а что мне для этого надо сделать?
— Ты пойди в Театр Сатиры, пусть они дадут на памятник какую-то сумму, а что не хватит, ВТО добавит.
Я всё так и сделала. Пришла к В. Н. Плучеку с этой просьбой. Он со мной говорить не стал и отправил к директору. А директор мне говорит: «У театра денег нет». Прихожу я к Елене Митрофановне и всё ей рассказываю. Помню, она так глаза открыла и даже вся покраснела: «Как? — говорит. — У них нет денег на памятник Лепко?! Ну, пусть они мне это в письме напишут».
Когда я пришла обратно в Сатиру к директору и всё ему сказала, он, не моргнув глазом, напечатал на бумаге, что у театра денег нет.
Елена Митрофановна долго смотрела на эту бумагу и коротко сказала: «Ну, мерзавцы!» Так что ВТО дало мне какую-то сумму, но её всё равно не хватало. И тогда мы решили сделать концерт в зале Чайковского, и все артисты заработанные за концерт деньги отдали на памятник моему отцу. Там выступали и М. И. Царёв, и балет театра Станиславского и Немировича-Данченко, и актёры разных театров Москвы, и даже Лидия Русланова. Не было там только никого из Театра Сатиры. Очень мне было больно.
Подумала я, подумала: может быть, я напрасно на театральную дружбу поклёп навожу? Вот ведь есть у меня ещё одна подружка, моя однокурсница Элли Суханова. Я, когда её вижу, всегда вспоминаю, как в училище после зимних каникул приехала Элька из какого-то дома отдыха просто неузнаваемая. Она и так была очень красивой и сложена была изумительно, а тут просто вся сияла от счастья. Глаз от неё невозможно было отвести. Оказывается, у нее начался безумный роман с Андреем Смирновым, и вскоре они поженились. Боже, какая же это была красивая пара! Я всегда ими любовалась. Мы с Элей очень дружили и после окончания института. Андрей нам ставил разные отрывки для показа в театр. Я ей в них подыгрывала. А потом её приняли в Театр им. Гоголя. И ещё была у нас одна история — смешная.
Андрей Смирнов в это время кончал ВГИК и делал дипломный фильм по какой-то американской повести под названием: «Эй, кто-нибудь!» И он решил взять меня на роль героини. Сделали мне пробы, очень удачные, но Андрей меня снимать не стал. Элька очень за меня расстроилась, и когда она спросила Андрея, почему он не взял меня на эту роль, знаете, что он ей ответил? Не угадаете ни за что. Он сказал: «Понимаешь, Вика слишком красивая!» Здорово, да? Это к моим странным отношениям с кинематографом. Но дружба наша с Элькой от этого не пострадала. А когда пришло время мне создать свой Театр, я была счастлива пригласить в него свою подружку. И она там с большим успехом играла и в «Бергмане», и в «Пассаже», и в «Чайке».