Спустя некоторое время я познакомилась с Анатолием Гузенко, актёром Театра Сатиры. Они когда-то учились вместе с Ю. Непомнящим и сохраняли приятельские отношения.
Втроём мы начали репетировать Бергмана. Мы ничего не загадывали. Мы не знали, что ждёт нас впереди. Мы просто работали, с наслаждением погружаясь в материал.
О, если бы Ингмар Бергман мог знать, какой подарок он сделал двум русским актёрам, написав «Сцены супружеской жизни»!
Вот они, Марианна и Юхан, идеальная супружеская пара. Самодостаточные, обеспеченные люди, родители двух очаровательных девочек. Всегда подтянуты, во всём аккуратны, с лёгким юмором относящиеся к жизни и к себе и вдруг с размаха разбивающие свою идиллию об айсберг предательства. Предательства, которое, как долго назревающий нарыв, неожиданно прорывается гнойниками давно изживших себя супружеских отношений, превративших жизнь в бесконечный ряд механических действий. В рабство, в угоду условностям быта.
— Я всю жизнь кому-то что-то была обязана! Кому-то что-то должна! — кричит Марианна Юхану. Нет, это я кричу! Это я — Марианна — веду свой вечный диалог с мужчинами, защищая свою любовь, растоптанную равнодушием. Это я, пройдя сквозь годы предательства и унижений, исчерпав всю боль одиночества, возвращаюсь на круги своей любви, чтобы сказать печально постаревшему Юхану:
— Ну вот, мы снова вместе… Не правда ли, странно?..
10 ноября 1989 года на импровизированной сцене Дома архитекторов на Брестской мы осмелились показать зрителям наш спектакль.
Успех нас просто ошеломил.
И мы решили создать свой Театр.
Создать Театр, когда именно в это время народ стал покидать зрительные залы? Создать Театр, когда редкие спектакли в знаменитых Театрах собирали зрителей? Создать Театр, трём артистам, никогда не занимавшимся ничем, кроме своей профессии, не знающим никакой конъюнктуры, не умевшим общаться с чиновниками?..
Как это?! С чего начинать?
В это время, по странному стечению обстоятельств, народ перестал посещать и кинотеатры. Все были увлечены возможностью смотреть по видео дома любые фильмы, которые хлынули из-за рубежа. И остановить этот процесс власти уже не могли.
Но и мы уже не могли остановиться.
И вот я, человек, меньше всех склонный к общению с начальством, не умеющий говорить с чиновниками на их языке, никогда не ходивший ни по каким кабинетам, должна была идти в Комиссию по культуре при Моссовете, чтобы добиться помещения для нашего Театра.
Как всегда, в минуты сильного нервного напряжения, мой организм пытался защитить меня. У меня накануне ночью поднялась температура до 39°. Всё моё существо противилось этому, не свойственному моему характеру, походу. Но Юрий Владимирович был непреклонен. Он позвонил мне чуть свет, объясняя и настаивая, что пойти могу только я. Что моя популярность, моё имя и моё умение говорить с людьми — это единственная возможность для всех нас получить своё помещение для Театра. И я пошла. Собрав в кулак свою волю, забыв о своих болезнях и о своём неумении что-либо просить.
14 октября 1990 года мы открыли первый сезон театра «Вернисаж» в здании бывшего кинотеатра «Темп» на ул. Беговой д.5. Мы решили дать театру такое название, так как считали, что это будет «выставка актёрских работ». Кроме того, в одном из залов мы играли спектакли, во втором шли фильмы, а в огромном светлом фойе проходили выставки работ известных художников. Учредителем театра «Вернисаж» стал Дом актёра.
О чудо! О счастье! О восторг, когда ты стоишь у колыбели! Театр новый, рождённый нашей любовью друг к другу и к своей профессии, смотрел на нас, радостно округлив глаза. Он верил своим родителям. Он отдал в наши добрые руки свою судьбу. Он стал собирать вокруг нас замечательных людей.
Так, с радостью стали играть в спектакле «Играем Бергмана» небольшие роли чудесная актриса Малого театра Г. Я. Дёмина и А. В. Клюквин. В помощь нам я привлекла свою подругу Е. Н. Дымову, человека совсем далёкого от театра. Но наш азарт, наша дружеская атмосфера так увлекли её, что она стала незаменимой. На первых порах она работала и гримёром, и костюмером, и администратором. Никогда не забуду, как спустя уже лет пять, на очередном спектакле Бергмана, я увидела её глядящей в щёлочку на сцену.
— С ума сошла, — шепнула я ей перед выходом, — сколько можно смотреть один и тот же спектакль?