Сознание возвращается словно нехотя. Ни боль в моей голове, ни тошнота никуда не делись. Голоса вокруг явно женские, разобрать этот бубнеж невозможно. Приоткрываю глаза. Прямо передо мной в каком-то тумане огромные нежные серые глаза и мягкая улыбка.
— Эля?
— Если хочешь, — голос как из-за глухой стенки, как будто я в игре, — буду Элей, но вообще-то я Таня. А для тебя кем угодно готова быть.
Опускаю глаза – точно не Эля, бюст размера на три больше. Опять отключаюсь. Следующий просвет в сознании даётся немного легче.
— Наконец-то. — Рядом сидит симпатичная девчонка с огненно-рыжей копной волос. — Ты как?
— Уже легче. — Боль и тошнота действительно немного утихли.
Сажусь. Вокруг меня кучками два десятка девчонок возрастом примерно от восемнадцати до двадцати пяти. Все, как одна, довольно приятной внешности.
— Часов восемь провалялся в отключке. — Рыжая обтирает мой лоб сухой тряпицей. — А мы сидим и не знаем, что делать и куда идти.
— Костер видишь? — Головой вращать или как-то повернуться я не могу.
— Нет.
— Тогда и я не знаю.
Рыжая смотрит на меня, явно хочет что-то сказать не совсем доброе. Сижу, понемногу навожу резкость в глазах. Спустя час набираюсь сил встать, обхожу фуру, понятно становится, куда делся джип – едва торчит из-под кабины грузовика. Весёлого мало. Мы в пустыне какой-то, без воды, без еды, без выхода. Оглядываю унылое бабье царство. Констатирую один вроде как положительный момент: вокруг меня куча весьма симпатичных девчонок, только это почему-то портит настроение еще больше. Тошнота и головокружение заставляют присесть на плоский камень и закрыть глаза.
Телефон, как и следовало ожидать, бесполезен. Непрочитанная смска с неизвестного номера: «Я в офсайде. Иду к О. МБ». Офсайд – это вроде то же самое, что «вне игры»? Макс вне игры и даже без телефона. Это уже серьёзно.
— Если будем сидеть тут на месте, сдохнем без воды и еды. — Рыжая не унимается. — Что-то надо делать. А-а-а!
Значит, получилось. Открываю глаза. На ладони шарик размером с яйцо, даже меньше. Но он меня радует – это значит, что кисель в моей голове хоть понемногу приходит в нормальное состояние.
Такая она даже симпатичнее. С перепугу лицо вытянулось, зеленые глаза поспорят сейчас по размеру с глазами Энжи и Эльки, рот так и замер с тем самым «а». А деловая колбаса мне нравится только одна. Сжимаю кулак, файр гаснет.
— Сгинь. — Закрывает рот и исчезает – вот теперь она лапочка.
Закрываю глаза и вовсю пытаюсь как-то сконцентрироваться.
— Получается? — Ненадолго её хватило.
— Нет. Чего тебе?
— Я смотрю, ты медитировать пытаешься, только кривишься и ворочаешься. Вон туда посмотри — Она руками поворачивает мою голову.
Дикая боль. Открываю глаза, перед глазами круги, туман, копошащиеся размытые тушки. Эту рыжую гадину заморожу, как только будут на это силы.
— Она сидит часа три, если не больше. — С трудом вычленяю неподвижную фигурку, минут десять навожу резкость.
Девчонка в клетчатой рубашке и шортах сидит в позе лотоса. Моих сил хватает даже отметить некоторый абсурд этой картины – такой себе столбик, вокруг которого бродят растерянные овечки. От усталости опять закрываю глаза и наслаждаюсь тем, что в моём черепе не гремит голос рыжей и ничей другой.
— Вот он. — Как коротки моменты тишины, моё наказание за неведомые грехи опять здесь.
Открыв глаза, вижу, что эта фурия наказание не только для меня. Теперь рядом с ней стоит та самая девчонка в клетчатой рубашке. Она тщательно рассматривает мои глаза, даже растягивая веки пальцами. В конце концов просто руками их закрывает.
— Закрой и попытайся просто расслабиться.
Вспоминаю другие ладони в таком же положении на моих глазах, накрытые моими – Энжи. Понимание сюрреалистичности моей иллюзии вызывает улыбку: Мы в игре, а ладошки настоящие, нежные и теплые. Кажется, эти ладони забирают из моей головы не только боль, но и все мысли. Чувствую их медленное движение и нежные прикосновения. Кажется, я засыпаю.
Прихожу в себя в лежачем положении, теперь на камне моя голова и она не болит. Зрение в норме, тошноты почти нет. Моё рыжее проклятие никуда не делось, огненное гнездо так и маячит надо мной. Только голос уже не гремит так в моей голове.