— Нет. Но это решать тебе. Она знает, что я влюблена в тебя, как я это не отрицала. А я знаю, что я для тебя только друг, и не требую большего. — Видя, что я улыбаюсь, улыбается и сама. — Может быть, только разрешение тебя иногда обнять?
— Мои объятия для тебя открыты всегда, даже как для друга. — Развожу руки в стороны, она тут же прижимается ко мне. — И кому не приятно обнять такую красотку?
Касаюсь губами её счастливой улыбки.
— Она такая всегда? Такая откровенная и честная? — Аня оглядывается в сторону комнаты, откуда доносятся тихие звуки пения Энжи.
— Два года назад она меня этим и сразила. — Смеюсь. — Наповал.
— Анют. — Энжи врывается на кухню наконец-то в сарафане, видя нас в обнимку, улыбается. — Мне мысль пришла одна.
Наши лица в ожидании чего-то нового слегка вытягиваются.
— Та не пугайтесь вы. — Хохочет, затем обнимает Аню. — Ты ревнивая?
— Ну, скорее да, даже очень. — Та задумывается, слегка краснеет. — Но на вас это не распространяется. Вы для меня самые родные.
— Вот! Будешь его ревновать ко всем остальным за нас обоих. А то у меня совсем не получается. Обижаюсь, злюсь сама на себя, а ревновать не умею. — Энжи целует меня, а затем её.
— Не хочешь в домашнее переодеться? — Протягивает одежку Рыжику, та с удовольствием берёт её и уходит в комнату.
Ловлю Энжи за руку, прижимаю к себе.
— Ты понимаешь, что ты сейчас сделала? У Ани очень непростая судьба и сейчас она просто каким-то чудом доверилась тебе.
— Понимаю и помню. Только не мне, а нам. — Она обнимает меня, её лицо становится немного грустным. — Мы в ответе за тех, кого приручили. Знаешь, я думала, что сильнее тебя полюбить уже невозможно. Кстати, как тебе прикидики?
— Такое ощущение, что ты их выбирала именно из расчета, чтобы Аня меня очаровала?
— Догадливый. — Она засияла своей улыбкой, слегка взявшись румянцем. — Я там и почувствовала, что она не просто подружка.
— А я и не сомневалась, — Рыжик подошла и обняла нас, — на чей вкус ты ориентировалась, только и подумать не могла, что так всё обернется.
Энжи берётся резать бутерброды, а Аня притихает в моих объятиях, наблюдает за подругой. Неожиданно она тихо произносит:
— Ребята, я вас очень люблю.
В этот же момент Энжи ойкает. На её пальчике набухает большая капля крови, она подносит его ко мне. Я кошусь на наблюдающую с испугом за всем этим Рыжулю и слизываю кровь, затем зажимаю раненый палец в ладони. Через минуту они обе смеются, глядя на чистый здоровый палец.
— Видишь, — Энжи хохочет, — он точно вампир.
Аня с улыбкой убирает набок волосы и наклоняет голову, прикрывая глаза.
— Хоть всю… — Я едва её касаюсь губами.
— Идите в баню отсюда. — Заявляет моя златовласка. — Не знаю, напьется ли он твоей крови, а я с вами все пальцы изрежу.
Оставляю девчонок и иду на балкон. На дворе ночь и в чистом небе полно звёзд. Кажется, я вижу в одной стороне какое-то зарево, вполне может быть очередной костер-портал. На сегодня с меня точно хватит любых приключений и нагрузок. Чувствую на своих плечах руки, даже не оглядываясь, знаю, что это Энжи молча стоит рядом со мной, уткнувшись лбом в мою спину. Разворачиваюсь и обнимаю её.
— Не пожалеешь, что так получилось?
— Может быть, когда-то и пожалею. — Чмокает меня в губы. — Но лучше жалеть о том, что сделано, а не о том, чего ты испугался и не сделал. Идем пить чай.
Дэн.
Мы месяц только и делаем, что гоняем от портала к порталу. Почти шестьсот раз Краш идет «на ту сторону», снимает. В большинстве случаев он не даёт мне даже выйти из языков пламени, чтобы осмотреться. Лишь иногда, в самых спокойных случаях машет рукой, чтобы я прошел к нему. Все мои возмущения разбиваются, как о стену.
— Я твою сестру чудом не потерял. Обзаведешься железной шкурой типа моей – ходи на здоровье.
Тогда Энжи и вправду спасла лишь железная шкура и реакция парня. Правда, самому досталось. Огромное жало пробило его плечо даже через щит голема. С гигантскими насекомыми столкнуться нам ещё пришлось и в этот раз нас, точнее Краша, спасло его нестандартное чувство юмора. В рюкзак со всевозможными инструментами и запасными аккумуляторами он забросил баллончик с обычным репеллентом.
— Я этим гадам хоть нюх испорчу, если нарвусь.
Нарвался. В этот раз два жала он притащил на рюкзаке. Одно из них насквозь пробило кожух дисковой пилы, а второе, потеряв часть инерции, остановилось на щите. Краш сиял.
— Работает баллончик. Разлетаются.
Встретили мы и цветочный мир. В этот раз были готовы и к сюрпризам, опять же едва не погубивших мою сестру. Краш с хмурым видом смотрел на мониторе, как отростки зелени медленно пытались обвить её ноги и даже руки, пока она пыталась собрать букет. Разумеется, после этого цветочкам при встрече не поздоровилось. Вырубив заостренной саперной лопаткой участок на метр вокруг себя, он выпустил дыхание дракона, пробившее пятидесятиметровую просеку. Толку от этого не было, картина всё та же – одни растения, цветы всех форм и расцветок. Собранные образцы пришлось уничтожить огнем, потому что даже мелкие обрубки начали расти, выбрасывая отростки и бутоны.