Закончив свой рассказ — по некоторым деталям я догадался, что Зайн описывал мое сражение с маридом — мальчик на несколько мгновений замолчал, явно ожидая какой-нибудь реакции. Не дождался, однако нисколько не потерял энтузиазма и на блондиночку обрушился новый поток слов:
— Ты такая миленькая. Как тебя зовут? А я Зайн. Зайн Дасан. Когда вырасту, стану главой клана. Вот! Здорово, да? У тебя такие волосы красивые. Можно потрогать? Ух, какие мяконькие. Как пух. Ты очень миленькая, правда! Очень-очень миленькая!..
Со стороны Аманы донесся тихий кашель. Я повернулся к ней — магичка, оставив амулеты, смотрела на сына и уголки ее губ дергались, будто пытались растянуться, а она усилием воли им не давала. Снова кашлянула — звук очень походил на придушенный смех.
— Сердцеедом будет, — сказал я негромко, наблюдая за юной парой, в которой блондиночка, неожиданно ставшая дамой сердца наследника Дасан, была лет на семь старше своего кавалера и на голову выше ростом. Впрочем, Зайна эта разница ничуть не смущала.
Хотя, если подумать, то я не мог припомнить ни единого случая, чтобы его смутило хоть что-то. Отчего-то мне казалось, что такая абсолютная уверенность в себе обычным детям не свойственна. Или так влияло наследие Старшего клана?
Амана чуть улыбнулась.
— Его отец был таким же: никакой элегантности в ухаживаниях, зато море энтузиазма, — и после паузы добавила, внимательно изучая мелкую блондиночку: — Кровь Дасан сильна, да и наша кровь, кровь аль-Ифрит, не хуже. Мой сын сможет взять в жены хоть простую селянку, если захочет, наследие его детей не пострадает.
Вряд ли Амана всерьез рассматривала блондиночку на роль будущей невестки, особенно учитывая, что до совершеннолетия Зайну оставалось больше десяти лет. Скорее просто высказала то, о чем думала и прежде.
Вот только ее слова царапнули меня неправильностью. Словно бы она сказала что-то, что, как я знал, «не бывает».
Зайн, между тем, только что закончил рассказывать Лесе — свое имя блондиночка все же смогла произнести, хотя голос ее звучал испуганно — о сражении с ветси и теперь хвастался клыком водяного демона. И когда он успел этот клык выдернуть? Вот ведь шустрый мальчишка!
— Хочешь, подарю? — спросил Зайн у нее и тут же, не дожидаясь согласия, великодушно вложил свою добычу ей в ладонь. — Его можно повесить на цепочку и носить на шее. Большое ни у кого такого нет, вот увидишь!
Отчего-то мне казалось, что рассказы о битвах с демонами и демонические зубы в качестве подарков — это не совсем то, что способна оценить испуганная девочка-подросток. Однако Леса сжала подарок в руке и слабо улыбнулась Зайну.
А я вновь вернулся к тому, что меня удивило в словах Аманы.
Что же?
Да, вот оно!
В «Хрониках» немало времени было уделено рассказу о семейных связях разных кланов. Каждый заключенный брак в Старших семьях разбирался и тщательно анализировался — как эти браки укрепляли уже существующие союзы, как помогали устанавливать новые, как смешение крови должно было сказаться на будущих потомках, какие их способности усилить — или же ослабить.
Фраза про «простую селянку» категорически этому противоречила.
— Неужели ты действительно позволила бы своему сыну жениться на безродной? Или, — я бросил взгляд на блондиночку, — на младшей дочери слабого клана?
Амана посмотрела на меня долгим задумчивым взглядом.
— Все аль-Ифрит женятся и выходят замуж по любви, — сказала спокойно. — Этому правилу столько же лет, сколько нашему клану. Пусть мой сын и не аль-Ифрит по имени, но я не собираюсь принуждать его к браку с девушкой, к которой он будет равнодушен.
Это звучало…
Честно говоря, это звучало абсурдно.
Не сама идея брака по любви — идея была хороша! Но только для отдельных людей, чьих жизней она касалась. Куда лучше провести жизнь с человеком, который тебе дорог, чем с тем, до которого тебе нет дела. Но как выжил клан, основание которого покоилось на такой доброй, но совсем не прагматичной идее? Как набирал союзников, создавал связи, процветал? Как смог из Младшего клана стать Старшим?
Должно быть, мое лицо отразило все те сомнения, которые я испытывал, потому что Амана тихо рассмеялась.
— Когда доберемся до имения, поймешь, — пообещала мне.
Пойму?
Но я не стал спрашивать, отложив вопрос до лучших времен, как откладывал многие другие. Контролировать свое любопытство я был вполне в состоянии.
Амана вернулась к работе над амулетами. Потом велела мне надеть их, долго рассматривала нечто невидимое, вновь забрала и продолжила магичить.
У клановцев Шен обнаружилось немного еды — пироги с мясом, любезный дар Башни — которыми они почти добровольно с нами поделились. Впрочем, в долине водилось множество непуганной дичи, так что, хоть диета и оказалась однообразна, умереть от голода нам не грозило.
Когда солнце поднялось над горизонтом, Амана сплела из длинных стеблей травы нечто, напоминающее мяч. Потом вызвала язычок огня и почти минуту что-то ему нашептывала, держа на ладони. Закончив, поместила огонек внутрь травяного мяча — трава при этом не загорелась — и подбросила мяч вверх и вперед, в направлении западных холмов. Тот упал на верхушки густой травы и покатился прямо по ним, нисколько их не приминая, будто ничего не весил. Он катился все быстрее и быстрее, ускоряясь так, будто его нес все усиливающийся вихрь. Меньше чем через минуту он уже скрылся с глаз.
— Послание брату, — пояснила Амана. — Он наверняка уже получил сообщение, что на территории клана чужаки, но теперь хотя бы сюда не явится.
— Это послание — одна из внешних способностей аль-Ифрит? — спросил я.
— Мой шарик? — Амана явно удивилась. — Нет, что ты. Это так, мелочь, не стоящая внимания. Работает только на территории клана. Обмениваться такими огненными письмами мы придумали, когда были детьми — удобный способ общаться, чтобы никто не подслушал.
— Почему ты не хочешь, чтобы твой брат сюда явился?
Амана многозначительно подняла брови и взглядом показала на амулеты, которые она продолжала настраивать и которые сейчас висели у меня на шее «для создания внутренней связи», что бы это ни означало. Увидев, что мне все равно не понятно, пояснила негромко:
— Если глава клана не знает онекоторых вещах, то жрецы Пресветлой Хеймы, слишком хорошо различающие правду и ложь, не смогут обвинить его в пренебрежении долгом.
— Ты говоришь о моей демонической скверне? — спросил я прямо, тоже приглушив голос.
— Естественно, — Амана вздохнула. — Пресветлая Хейма милосердна, а ее жрецы — не очень. Некоторые из них еще и слишком ревностны, а клан аль-Ифрит уже много лет находится под их пристальным наблюдением. Лучше будет, если они никогда не узнают, что ты подвергался воздействию демонической скверны. Уже то, что мы вышли из Гаргунгольма, разбудит их подозрительность, ни к чему добавлять проблем.
Звучало так, будто эти жрецы имели большую власть. Еще один нюанс жизни Империи, о котором я ничего не знал.
— Они следят за вами, потому что вы потомки демона?
— Почему же еще, — Амана покачала головой. — Пресветлая Хейма велит судить по поступкам, а не по крови, но ее жрецы подвержены тем же предрассудкам, что и простые жители. Они не доверяют людям, в которых есть демоническое наследие, а их повышенное внимание немногим лучше, чем такое же внимание Имперской Канцелярии.
Хм, значит мне стоило опасаться не только жрецов, но еще и этой Канцелярии. Чем она занималась? Выискивала шпионов и врагов императора? Скорее всего…
После завтрака Амана объявила, что амулеты полностью настроены на меня и их можно активировать. Каким-то образом вместо обещанных двух суток она уложилась всего в пять часов. Впрочем, ее фраза о том, что огненное послание работало только во владениях клана, дала мне намек на то, каким образом это случилось.
— В корневых владениях клана твоя сила увеличивается? — спросил я, уверенный в утвердительном ответе. — Насколько?