Я же не гребанный извращенец!
— Но ты касался меня так, будто ты хотел меня, Джуд.
Когда она поворачивается ко мне, произнося мое имя, оно просто врезается мне в сердце.
Старый Джуд соврал бы, и сказал, что это - часть работы, но Чарли была честна со мной в такси. Она рассказала о своей матери, и, в конце концов, почему я не могу?
— Я хотел тебя, — мои слова очень значимы для меня, но тон холоден и бесчувственен, будто черствое сердце еще не готово к лирическим признаниям.
Ее глаза становятся шире. Чарли смотрит вниз на одежду, что держит в руках, как будто ждет от нее ответов к пьяным размышлениям. Восхитительные губы сжались в раздумьях. Она возбуждена? Злится? Она хочет, чтобы я ушел? Это уже неважно.
— Я не встречаюсь с моделями, Чарли, — рот кажется сухим, и сердце заколотилось с удвоенной силой. Почему? Почему я борюсь с тем, что чувствую к этой девушке?
Долгие и мучительные секунды проходят, пока я жду ее ответа. И этого времени достаточно, чтобы я понял, что не хочу обидеть ее. Чарли слишком хороша для меня. Хороша во всем. Она сжигает к чертям чувство одиночества и шрамы, окутавшие мое сердце, каждый раз, когда эти голубые глазки смотрят на меня. Поэтому я должен отступить. У нее свои проблемы, а у меня свои. Ей нужен свет, счастье. Но не от того, у кого есть собственные демоны.
Я все еще не могу отвести от нее взгляда. Я смотрю, как ее голова приподнимается, и глаза блуждают по моему телу с некой решимостью. Я видел разные эмоции, вспыхивающие в этих глазах, но чувство похоти застает меня полностью врасплох.
О, нет.
— Я сейчас не на работе, — шепчет она, глядя из-под своих ресниц. Она чертовски красива, и я больше ничего не хочу, кроме как сократить дистанцию между нами и почувствовать ее кожу под собой. Пальцы дрогнули от воспоминаний, какой она была гладкой, притягательной, как наркотик.
Никто из нас не произносит ни слова, после чего Чарли начинает снимать черный свитер. Член напрягся так быстро от мысли, что исключительно она будет им пользоваться. Когда Чарли сняла верх, я уже был парализован, глядя на ее черный кружевной без бретелек бюстгальтер. Грудь, вершинки которой выпирали сверху из-под бра, - самое сексуальное, что я когда-либо видел. Она дышит медленно и уверенно, и ее аккуратный, загорелый живот дрожит под моим взглядом, пока она пытается меня соблазнить.
Черт.
Я моргаю, пытаюсь сломить ее чары надо мной.
— Мы не можем так, Чарли. Ты пьяна.
Тело полностью гудит от желания, будто я какой-то провод под напряжением. Мне следует уйти. Нужно побегать или сходить в зал. Нужно выпустить эту энергию, иначе я воспользуюсь этой девушкой.
Я тяну себя за волосы и поворачиваюсь. Кухня, или что-то схожее с ней, прямо позади меня, поэтому я лечу за стаканом, и наполняю его водой. Схватив аспирин, я возвращаюсь и кладу его на тумбочку. Движения быстрые и методичные, но Чарли все равно наблюдает за мной, завороженная. Я не смотрю на нее, пока не ставлю ей все рядом с кроватью. Чарли оценит это утром, хоть и пьяна сейчас, чтобы это понять.
Мне надо уйти.
Глазами я умоляю ее прислушаться к разуму.
— Чарли, это к лучшему, — уговариваю я, зная, что это не совсем то, что она хочет услышать.
— Вываливай, Джуд.
— Чарли...
— Убирайся! — кричит она, злобно указывая на дверь. Понятия не имею, о чем она сейчас думает, но это то, что должно было случиться. Она будет счастливее в более долгосрочных отношениях, и я хочу, чтобы она это поняла.
Пробегаясь рукой по линии волос на шее, я трясу головой и направляюсь к двери.
— Знаешь, я передумала, — говорит она, голос звучит подозрительно тихо. Я оглядываюсь через плечо. Руки на бедрах со стальным взглядом решимости. Она закрывается. Я могу чувствоваться, как стена из кирпичей вокруг ее сердца.
— Я все-таки ошиблась, — она сужает глаза, акцентируя особое внимание на последующих словах. — Надо было попросить Тома, чтобы он проводил меня.
ГЛАВА 7
Чарли
Я не знаю, что из себя представляет депрессия. Но я знаю, какая у меня жизнь. Четыре года назад мне диагностировали клиническую депрессию после происшествия. Получается, вся моя жизнь - депрессия? Не может быть. Я счастлива, когда занята бегом, работой или когда Наоми со мной. Но бывают времена, когда я чувствую, как атомы в теле бросаются в разные стороны, бунтуют и кипят, пока я не закричу. В такие моменты я чувствую себя потерянной, не способной контролировать тело и разум. Большую часть времени, если мне-таки удается подавить гнев, я начинаю все заново, укрепляя решительность с нуля. Это и есть причина, по которой я бегаю по утрам. Я должна подчинить каждый мускул тела, направляя мозг в нужное русло в течение дня.