Джек вошел в кабинет один и затворил за собой дверь. Секунду смотрел на мигающую кнопку телефонного аппарата, затем взял трубку.
— Как поживаешь, Свайтек?
Джек выдавил улыбку. Они были старыми друзьями, но долгая работа на правительство неизбежно оставляет отпечаток на людях и, в частности, заставляет называть друзей по фамилиям.
— Ничего, сейчас получше, Шейфиц. Должен сказать ты позвонил в весьма неурочный час, что странно даже для старого друга.
— Это не случайно. Надеюсь, ты уже знаешь. Но все-таки решил на всякий случай уверить тебя в том, что к конфискации твоих компьютеров я не имею никакого отношения.
— Действительно, мог бы и не говорить.
— Уточняю: за этим никто из наших во Флориде не стоит.
Сердце у Джека екнуло.
— Выходит, распоряжение поступило из Вашингтона?
— От сил по борьбе с организованной преступностью. — Произнося эти слова, Шейфиц с трудом подавил вздох.
— Они что же, считают меня членом мафии?
— Не могу знать, что они там считают.
— Кто за этим стоит?
— Сэм Дрейтон. Большая шишка, но я только что так на него орал, что самому тошно стало. Ночные обыски, конфискации — так нельзя обращаться с прокурором, пусть даже и бывшим.
— Как-нибудь справлюсь, с Божьей помощью, — сказал Джек. — К чему тебе наживать из-за меня неприятности?
— Я никому дорогу не перебегаю. У меня всего одна забота — организовать тебе встречу.
— Встречу?
— Не знаю каким образом, но ты вписываешься в схему Дрейтона. Пока не могу сказать, как именно, но мне удалось убедить Дрейтона в том, что чем скорее вы встретитесь, тем лучше. Негоже с его стороны обращаться с тобой как с закоренелым преступником.
— Так Дрейтон хочет предложить мне какую-то сделку?
— Я хочу сказать только одно: ты должен встретиться с Дрейтоном. В твоих же интересах.
— Хорошо. Кстати, в адвокатах у меня Роза.
— Не надо адвоката. Даже о нашем разговоре ничего ей не говори.
— Он что же, хочет взять меня голыми руками, оставить без всякой защиты?
— Ты сам адвокат, к тому же бывший обвинитель. Как-нибудь справишься.
— И все же я не понимаю…
— То, что должен сказать тебе Дрейтон, нельзя произносить в присутствии твоего адвоката или кого бы то ни было еще. Это предназначено лишь для твоих ушей, и это твой первый и единственный шанс. Такие он поставил условия. Не я это придумал.
Джек задумчиво молчал. Ему не раз доводилось быть свидетелем жесточайшего соперничества между государственными силовыми структурами и местными органами прокуратуры. Вонь от этих грязных политических игр, казалось, исходила сейчас из трубки.
— Я очень ценю нашу дружбу и все, что ты для меня сделал. Но все же постарайся не совать шею в петлю, договорились?
— Обо мне не беспокойся. Речь сейчас идет о тебе. — В голосе Шейфица Джек уловил настойчивость, даже не присущую этому человеку нервозность, и встревожился. — Тебе не придется отвечать на вопросы. Просто послушай, что будет говорить Дрейтон.
Джек взглянул в окно, на Корал-Гейблз. Опыт научил его: не следует подвергать слишком тщательному анализу неожиданно подвернувшиеся возможности. В какой-то момент можно довериться друзьям, принимать решения не головой, а сердцем.
— Ладно. Где?
— В центре.
— Когда?
— Чем раньше, тем лучше. Дрейтон приехал в Майами всего на один день.
— Буду через час.
— Вот и хорошо. Тогда до встречи.
— Ага, — сказал Джек. — Жду не дождусь.
26
В двенадцать тридцать Джек подъехал к зданию Федерального управления в центре Майами. Хорошо знакомое место.
Именно Шейфиц в свое время убедил его стать федеральным прокурором, именно из-за него Джек проработал здесь дольше, чем собирался. Шейфиц тогда возглавлял отдел специальных расследований, весьма слаженную и целеустремленную команду, которая занималась самыми сложными делами — от эксплуатации детского труда до преследования со стороны гангстерских группировок. Нелегкая была работа, и скучать не приходилось. И все это как нельзя лучше подходило Джеку. Они с Шейфицем работали бок о бок. Каждого вполне устраивал стиль другого, и относились они друг к другу с симпатией. Но ничто не вечно. Шейфиц пошел на повышение, возглавил другой отдел, а Джек занялся частной практикой. Отношений они не порывали, встречались и созванивались, но прежней тесной дружбы уже не было. Особенно после того, как Джек оказался по другую сторону баррикад — начал выступать в суде адвокатом.