— Чем это имя так злило тебя?
— Сам не понимаю.
— Может быть, ты ревновал ее к Джеку Свайтеку?
— Нет.
— У тебя были причины ревновать ее? Она выкрикивала его имя вовсе не ради хохмы?
— Да нет. Только для того, чтоб поиздеваться надо мной. Взбесить, свести с ума.
— Взбесить настолько, что ты был готов убить ее?
Глаза их встретились.
— Я тебе говорил: я не убивал.
— Тогда ты запросто пройдешь испытание на полиграфе.
— Знаешь, я передумал. Я не хочу проходить тест на полиграфе.
— Почему?
— Клянусь, к смерти Джесси я не имею ни малейшего отношения. Просто не верю я в эти самые детекторы лжи, вот и все. Уверен, закоренелые лжецы вполне могут переиграть эту машину. А невиновные люди начинают нервничать и в результате не проходят испытания.
Замора продолжал задумчиво вертеть в пальцах сигару.
— У меня есть хороший эксперт. Попробую уговорить Янковица пригласить именно его.
— Да не хочу я никаких тестов! И мне плевать, кто будет их проводить. Черт… Он проверяет частоту твоего дыхания, частоту пульса, давление. Но всякий раз, когда кто-нибудь упоминает имя Джесси Мерил, я так закипаю, что, боюсь, не пройду испытания, даже если буду говорить чистую правду.
— Тогда зачем ты с такой готовностью согласился на это в кабинете Янковица?
— Я просто блефовал. Решил, что с чем большей охотой соглашусь на этот тест, тем меньше шансов, что он решит меня испытывать.
— Ты не знаешь, что это за типы, государственные обвинители. Нет, теперь уж он ни за что не отступится.
— Если написанное нами объяснение удовлетворит его, возможно, он пойдет навстречу даже без полиграфа.
Замора удивленно покосился на своего клиента:
— С чего бы это?
— Да с того, что мы подвели под показания хорошую основу. Этот общий банковский счет — настоящая погибель для Свайтека.
— Как думаешь, почему она вписала его?
— Разрази меня гром, понятия не имею!
— Почему, к примеру, не тебя?
— Просто не собиралась делиться со мной деньгами. Это я давал ей деньги.
— Привык содержать всех своих дамочек по высшему разряду, да?
— Ты хоть понимаешь, как трудно содержать любовницу, когда жена, с которой прожил двадцать четыре года, норовит вытрясти из тебя при разводе все до пенни?
— Понимаю.
— Ладно, не будем об этом. У нас имеется Джесси Мерил, назвавшая Джека Свайтека совладельцем счета на полтора миллиона долларов, имеется также пленка, где она выкрикивает его имя. Для начала очень даже неплохо. И если прокурор скажет, что этого мало, мы дадим ему еще.
— Ему вроде бы достаточно.
— Это ты так говоришь.
— Я серьезно, — сказал Замора. — Следует продумать выступление перед жюри присяжных. Должно быть отточено каждое твое слово. Все должно быть правдой.
— Конечно. Лично я просто обожаю правдивые истории.
— Только особый акцент следует делать на слове «правдивые», а не «истории».
Доктор кисло улыбнулся.
— В том и состоит истина, да?
— В чем?
Зажегся зеленый. Замора тронул машину с места и быстро набрал скорость. Доктор Марш посмотрел в окно на пролетающие мимо пальмы и ответил:
— Все упирается в правильно расставленные акценты.
41
Спать они улеглись в полночь, в старой, еще девичьей спальне Синди. Последняя ночь в доме матери. Маленький старомодный ночник, стоявший на тумбочке, отбрасывал на простыни слабый свет. Типично девичья лампа, с абажуром в розово-белую полоску. Интересно, подумал Джек, что творилось в голове у Синди, когда она ребенком ложилась спать в этой комнате? И какие ей снились сны?.. Уж определенно, они не были похожи на те кошмары, что приходят теперь, с болью подумал он. Возможно, Эвелин права: причиной новых тревог Синди стал он сам.
— Ты на меня не сердишься? — тихо спросил он.
Синди лежала на боку, повернувшись к нему спиной. Джек рассказал ей все: и о завещании, и о ребенке, которого Джесси отдала на усыновление. Она выслушала его молча, не прерывая, даже будто не реагируя вовсе.
Она вздохнула и ответила:
— Возможно, я просто отупела. Стала равнодушна. И ничего больше не удивляет и не расстраивает меня.
— Знаю, наверное, лучше было не говорить, но это важно. Все, что произошло между мной и Джесси, было давно, еще до того, как мы с тобой познакомились.
— Понимаю.
— Я боюсь, что ты меня разлюбишь.
Джек был рядом, но видел лишь затылок жены. Она так ни разу на него и не взглянула.