— Он взорвался. Орал на меня, сказал, чтобы я убирался вон, иначе голову мне разобьет.
— Постарайтесь вспомнить, о чем именно вы говорили перед тем, как он начал вам угрожать.
— Ну, насколько помнится, мы говорили о том, состоял ли он во внебрачной связи с Джесси Мерил.
— И кто же начал этот разговор?
— Я спросил его об этом.
— Почему?
Доктор Марш развернулся и взглянул прямо на членов жюри присяжных с точно тем же выражением, с каким смотрел на него обвинитель ранее, на стадии подготовки к слушаниям.
— Мы с женой разошлись. Скоро должны были развестись. И я был… очень уязвим, если так можно выразиться. И еще я очень жалел Джесси и проявлял к ней особое внимание. Вскоре все это перешло в дружбу, ну а потом, уже после ее процесса, и в роман.
— Так, значит, мистер Свайтек был прав, утверждая в своем письме, что через несколько минут после вынесения вердикта видел, как вы с Джесси Мерил держались за руки в лифте?
— Нет, не прав. Я просто подошел поздравить ее. Мистер Свайтек все искажает, придает этому эпизоду преувеличенное значение. Кстати, именно по этой причине я пришел к нему в контору выяснять отношения.
— А вам известно, зачем мистер Свайтек так поступает?
— Ну, в общих чертах да. Мистер Свайтек страшно ревновал Джесси ко мне. Так ревновал, что порой его поведение становилось просто иррациональным. К примеру, он начинал обвинять ее в самых разных вещах, в том числе в обмане виатикальных инвесторов. То есть в поступках, которых она никогда не совершала.
— А вы когда-нибудь спрашивали мистера Свайтека, был ли у него роман с Джесси Мерил?
— Да. Во время того разговора в офисе спросил.
— И что же он ответил?
— Он все отрицал. И страшно возбудился при этом.
— Именно тогда он стал угрожать, обещал разбить вам голову?
— Нет. Насколько помнится, он начал угрожать после того, как я напрямую спросил его: не он ли нанял кого-то убить Джесси Мерил?
Янковиц сверился с какими-то записями, очевидно, желая убедиться, что готов к эффектному финалу.
— Еще несколько вопросов, доктор Марш. Вы только что утверждали, что не знали ни о каких угрозах в адрес Джесси Мерил, могущих исходить от представителей виатикальных инвесторов.
— Верно. Не знал.
— Ну а о каких-либо иных угрозах, исходящих от других лиц?
— Да.
— И как вы узнали об этих угрозах?
— Из телефонного разговора с Джесси. Она мне рассказала.
— И к чему именно сводились эти угрозы?
— Она сказала, что если сделает или сообщит что-то, могущее опорочить репутацию Джека Свайтека, то дорого за это заплатит.
— Она говорила вам, кто именно ей угрожал?
Доктор Марш наклонился поближе к микрофону и ответил отчетливо и громко:
— Да. Мужчина по имени Тео Найт.
Янковиц с трудом сдерживал радостное возбуждение. Вся история еще не прозвучала, но для начала достаточно.
— Благодарю вас, доктор Марш. На данный момент у меня больше нет к вам вопросов.
47
У Владимира была назначена деловая встреча в «клубе» — весьма условное название для заведения столь низкого пошиба, каким было «Голышка Восемнадцать». В стриптиз-бар мог зайти любой совершеннолетний, имеющий десять долларов в кармане и «дымящийся» член в штанах, и понаблюдать, как недавние выпускницы школ отплясывают нагишом на столах. Владельцы гарантировали, что ни одной девицы старше девятнадцати здесь не найти. Появись здесь сотрудники из департамента по делам несовершеннолетних, все девушки оказались бы студентками колледжа, которые просто подрабатывают, танцуя нагишом на столах.
Истинная подоплека этого бизнеса была прекрасно известна Владимиру. Поэтому он никогда не показывался в «клубе» без полного кармана таблеток экстази — безумно популярного среди молодежи синтетического наркотика, действовавшего одновременно как стимулятор и галлюциноген. Распространялось это средство в основном по европейским каналам, и русская организованная преступность наживала на нем огромные барыши. Стоимость производства в Голландии каждого такого «колеса» размером с таблетку аспирина составляла от двух до пяти центов, а в молодежных клубах оно уходило за двадцать пять — сорок долларов. Девушка — причем любая девушка, не обязательно стриптизерша — могла продержаться на одной таблетке часов восемь — безостановочно плясать или ласкать клиентов. И Владимир был просто счастлив поделиться «колесами» с любой из своих танцовщиц, особенно когда у него были гости, на которых надо было произвести впечатление.
Он протянул пакетик вышибале на входе.