ГЛАВА II
Анна свела воедино свои стенографические записи о деле Мэри Тересы Бут, когда часы уже пробили полночь. И кончила читать досье второй жертвы в два часа ночи.
Судьба Сандры Дональдсон мало чем отличалась от судьбы Мэри Тересы — сходное происхождение, сходный возраст (Сандре был сорок один год), жестокое обращение в детстве и юности, наркотики, алкоголь, четверо детей, отданных приемным родителям, и дружок-наркоман. Впервые ее арестовали за проституцию в двадцать лет, а после она неоднократно отбывала наказание за воровство и скупку краденого, как, впрочем, и за проституцию.
Судя по отчетам о вскрытии, ее избили гораздо сильнее, чем первую жертву. Синяки на снимках выглядели пугающе — одни старые и пожелтевшие, а другие — свежие и с кровоподтеками. Убийца связал ей заломленные за спину руки черным лифчиком и задушил ее колготками. Анна сопоставила две увеличенные фотографии с изображением завязанных узлов и не удивилась, обнаружив, что эти узлы совершенно одинаковы.
Сандру грубо и страшно изнасиловали, повредив ей вагину и анус. Убийца не церемонился с нею, как не церемонился и с Мэри Тересой, и оставил ее труп гнить на пустоши. Анна задумалась об этом тяжком конце тяжелой жизни. Для опознания и погребения ее тела понадобились недели. Да и опознали Сандру только потому, что в полицейском файле сохранились ее отпечатки пальцев. Анна написала короткую докладную записку и попутно напомнила себе, что ей следует проверить полицейские донесения. Возможно, в них фигурировали и остальные жертвы. Сделав эту пометку, она без сил свалилась в постель и тут же уснула.
Однако наутро молодость и здоровье взяли свое, и все признаки усталости улетучились. Никто бы не смог сказать, что она не спала половину ночи. Анна приехала на работу к девяти часам в своем новеньком малолитражном «Купере». Служащий в полицейской форме направил ее к автостоянке за отделением, где рядами выстроились патрульные машины. Места для парковки больше не было, и ей пришлось четыре раза объехать стоянку, пока она наконец пристроила машину за подержанным «Вольво». Запирая ее, она помолилась, чтобы владелец «Вольво», кем бы он ни был, не поцарапал «младенца» при выезде.
Этим утром в ситуационной царила тишина, и Анна с облегчением вздохнула, заметив, что со столов убрали использованную бумажную посуду.
— Доброе утро, Джин, — бодро поздоровалась она. — Что, еще никто не пришел?
Сидевшая за столом Джин — единственная кроме нее обитательница ситуационной — приветливо улыбнулась ей в ответ.
— Вы, должно быть, шутите. Они уже целый час заседают в комнате брифингов. У них там важная стратегическая встреча.
— А вчера вечером о ней никто не упомянул, — возразила Анна, снимая пальто. Она поспешно поставила папки на полку.
— Вам разрешили забрать их отсюда? — осведомилась Джин. — Вы же знаете, они должны оставаться на месте.
— Да, мне это известно, Джин, — откликнулась Анна, постаравшись сдержать раздражение. — Но я спросила у суперинтенданта Лангтона, можно ли мне взять с собой материалы и ознакомиться с досье предыдущих жертв. Я расписалась и в вахтовом журнале, и в дневнике на столе. А кто там на встрече? И кто ведет заседание?
— Начальница. Если суперинтендант Лангтон сумеет доказать, что прежние убийства связаны с делом Мелиссы Стивенс, то никакой помощи нам больше не понадобится.
Ответ не удовлетворил Анну, и она решила дождаться дальнейших объяснений.
Но Джин заговорила с ней очень осторожно, словно обращалась не к молодому следователю, а к какой-то дурочке.
— Отдел общественных дел будет контактировать с Д/СИО, а СИО выступит с заявлениями для прессы и устроит несколько брифингов. Теперь все так политизировано, что у меня уже крыша едет. И для каждого расследования требуется масса разной писанины.
— А появились ли с прошлого вечера какие-нибудь новые свидетельства принадлежности дела Мелиссы Стивенс к серийным убийствам?
— Не знаю. Но сегодня шеф приехал сюда чуть ли не на рассвете. Даже раньше уборщиц. А значит, он что-то отыскал.
Джин с уверенным видом продолжала печатать на компьютере. Анна не стала ее больше беспокоить и удалилась из комнаты.
Ни в коридоре, ни на лестнице она не встретила ни души, и тишина показалась ей просто зловещей. Она спустилась на нижний этаж и приблизилась к комнате брифингов. Рабочий день с его текучкой и повседневными обязанностями начался, и вроде бы утренние телефонные звонки должны были звучать из каждого кабинета, вместе с голосами, гулким эхом отдающимися на каменных ступеньках и площадках.