— Она шла по Ковент-гарден, и я предположил, что она спустится в метро, но когда добрался до него, оно уже закрылось. Я не знал, пойдет ли она в направлении Лейчестер сквер или к Оксфорд Серкас, и вернулся на площадь снизу, по Флорал-стрит.
Лангтон развернул перед Марком карту улиц, чтобы отметить выбранный им маршрут. У парня затряслись руки, а на лбу выступили капли пота.
— У вас и Мелиссы была сексуальная близость?
Когда Лангтон повторил вопрос, Марк заплакал.
— Неужели вам так необходимо это выяснить? — негромко спросил его отец.
— Мне нужно знать, Марк, была ли у вас с Мелиссой сексуальная близость.
Марк покачал головой.
— Есть вероятный свидетель, и он заявил, что видел Мелиссу говорившей с кем-то сидевшим в машине. Мелисса из тех девушек, кто просит их подвезти? — продолжал Лангтон.
— Нет, она бы так никогда не поступила.
— У нее было много любовников?
Глаза молодого человека расширились от ужаса.
— Нет, нет. Нет!
— О чем же вы спорили в ту ночь, когда она ушла от вас?
Пальцы Марка до того крепко сжали авторучку, словно он собирался раздавить ее.
— Я пытаюсь понять, в каком она была состоянии, Марк, и ничего более.
— Я уже говорил вам. Она рассердилась. — Марк швырнул ручку, покатившуюся по столу, и заплакал. Его тело содрогалось в судорогах. Отец подошел к нему и начал успокаивать, крепко сжимая его руку.
— Она не позволяла мне… — Марк пробормотал что-то еще.
— Что?
— Я сказал — она не позволяла мне заниматься с нею сексом! — выкрикнул он. — Вот почему она ушла. Потому что я пригласил ее к себе домой. Я хотел ее у себя видеть, хотел заняться с нею сексом, но она была против, она отказалась… — признался он.
— То есть, если верить вашим словам, Мелисса была девственницей?
Марк постарался сохранить самообладание.
— Да, и она никогда не села бы в машину к кому-то незнакомому. Это не в ее правилах. А вы изобразили ее потаскушкой. Мерзкой потаскушкой. Это вы мерзавец!
Прошло еще немного времени, прежде чем Лангтон отпустил отца и сына. Когда они покидали комнату для допросов, мистер Раулинз укоризненно поглядел на него через плечо.
— Вы нанесли моему сыну тяжелейший удар. Пытались ему внушить, что Мелисса не была невинной девушкой, а это само по себе верх жестокости. Надеюсь, что к своим родителям вы относились с большим уважением.
За ними негромко захлопнулась дверь. Анна закрыла записную книжку. Слова Раулинза-старшего показались ей справедливыми, и она не стала ничего говорить. Однако удивилась, уловив в голосе Лангтона с трудом сдерживаемую ожесточенность.
— Невинная девушка, и ее истязали, насиловали и убили. Ну что за говенная жизнь.
— Да, — внезапно она почувствовала переполняющее ее желание подойти и утешить его.
Лангтон вздохнул и почесал голову.
— Ладно, нам нужно заглянуть в судмедлабораторию. Посмотрим, удалось ли им что-нибудь получить.
Он стремительно вышел из комнаты. Анна едва успела проскочить следом за ним через вращающиеся двери.
В судмедлаборатории на скамейках были разложены вещи Мелиссы. Лангтон и Анна остановились перед черным топом с розовыми блестками в виде слова «Разденься». С изнанки эти блестки прикреплялись к кусочкам розового бархата, крепко державшим штифты.
— «Разденься»? — Лангтон покачал головой.
— Это очень хороший и дорогой топ, — торопливо пояснила Анна. — Видите вон там букву «т», фирменный знак Тео Феннела?
— Кого? — переспросил он.
— Тео Феннела. Ювелира нашего высшего общества. У него роскошный магазин на Фулхэм-роад.
Лангтон повернулся к ассистенту лаборатории.
— Вам удалось вынуть хоть одну блестку? Ведь у них острые края.
Научный сотрудник лаборатории Корал Джеймс сняла очки.
— Нет. Мы пытались, но они очень прочно прикреплены к топу. Наверное, вы уже заметили, что на нем недостает одной блестки.
Лангтон и Анна приблизились. Да, на букве «с», составленной из блесток, не хватало одного камешка, и четыре маленьких коготка, державших его, пустовали.
Их внимание переключилось на розовую мини-юбку из легкой шерсти с эластичным ремешком. Ткань была дорогой и блестящей, и к ней вряд ли могло что-нибудь прилипнуть. Босоножки Мелиссы на низком каблуке тоже выглядели достаточно дорогими. Любопытно, что на них почти не было грязи.
Лангтон повернулся к Корал Джеймс.
— Нет грязи? Да в парке была непролазная грязища, когда мы туда пришли. Мы ждем не дождемся подтверждения, что ее убили именно там.
— Что же, с тех пор сильно похолодало. И еще эта странная метель. Кто знает, возможно, земля и не была грязной, когда ее туда привезли.