— Фей Данауэй. Она мне больше понравилась в «Сети».
— Да, превосходно сыграла. А мне понравился парень, который сказал, что ему на всех наплевать.
— Питер Финч.
— Верно. Вернемся к сцене, где их расстреливают. Помню, тогда я подумал, что это не такой плохой конец, если деваться некуда.
— Истечь кровью на проселочной дороге…
— Согласен, потом все выглядело мерзко, — кивнул Фоули. — Но представьте себе, вы сидите в машине, едите себе сандвич, и вдруг… Тут даже понять не успеешь, от чего умер.
— Откуда у вас форма надзирателя?
— Снял с охранника.
— Предварительно убив его?
— Да нет, просто дал по башке, ему не повредит, более тупого человека в жизни не встречал. — Он снова помолчал. — Наверное, мне стоит рассказать, как так я снова загремел в тюрьму… Только я взял банк в Лейк-Уорте и вот стою на перекрестке, хочу сделать левый поворот на шоссе Дикси… Впрочем, нет, это слишком долгая история. Я ведь во Флориду приехал лишь затем, чтобы кое с кем повидаться. Лучше я помолчу.
— То есть вы ограбили банк и уехали на машине, которая была зарегистрирована на ваше имя?
— Я не настолько туп. Но вы правы, все это из-за машины… В общем, я попал в глупейшую ситуацию в своей жизни.
Пальцы Фоули легонько поглаживали ее бедро, голос был совсем тихим, совсем рядом.
— С вами легко говорить. Интересно, если бы мы встретились при других обстоятельствах и заговорили друг с другом, что произошло бы потом?
— Ничего.
— А если бы вы не знали, кто я такой?
— Вы бы сами все рассказали. Ведь не удержались бы, верно?
— Видите, вот что значит «легко говорить». Вы не ходите вокруг да около, не несете всякую чушь, а честно высказываете то, что думаете. Лежите в темном багажнике с мужиком, который только что сбежал из тюрьмы, от которого несет как из унитаза, и совсем не боитесь. Так, во всяком случае, мне кажется.
— Ну да не боюсь…
— Но не подаете виду.
— Мне что, начать кричать? Вряд ли поможет.
Он печально вздохнул, и она снова почувствовала его дыхание.
— Я все-таки думаю, если бы мы встретились при других обстоятельствах, скажем, в баре…
— Шутите? — усмехнулась Карен.
На протяжении нескольких миль они молчали, а потом Фоули сказал:
— Есть еще одна роль Фей Данауэй, которая мне нравится. Это в «Трех днях Кондора».
— С Робертом Редфордом. В молодости я была без ума от этого фильма, особенно от диалогов. Помните, Фей Данауэй там говорит — это происходит на следующее утро после того, как она переспала с ним, хотя почти не знала его… Вернее, сначала он спрашивает, не окажет ли она ему услугу, а она отвечает: «Я тебе хоть в чем-нибудь отказывала?»
— Да… — сказал Фоули.
Она ждала, что он продолжит, но машина сбавила скорость, запрыгала по щебню обочины и остановилась.
Карен приготовилась.
— Понятия не имею, где мы. Так же как и вы, — промолвил Фоули.
Все еще за городом, Карен была уверена в этом — может, на полпути к Уэст-Палм, а может, ближе.
— Вы там еще живы? — услышала она голос второго, Бадди.
Крышка багажника поднялась.
Карен чувствовала на себе руки Фоули, потом они исчезли, и она услышала его голос, уже снаружи.
— Где это мы, черт возьми?
— Там автострада, и Глен с машиной.
Глен.
Карен повторила про себя это имя и запомнила его.
— А как мы до него доберемся? — поинтересовался Фоули.
— Пройдем через кусты и поднимемся на насыпь.
— Вылезайте, — услышала она голос Фоули, раздавшийся над самым ее ухом.
Карен оттолкнулась от стенки, перекатилась с левого бока на правый и, сжимая обеими руками пистолет, наставила ствол на двух приятелей. Было темно, но Бадди и Фоули стояли совсем рядом, два темных силуэта.
— Руки вверх и медленно повернитесь ко мне спиной.
— Вот дерьмо! — воскликнул Фоули.
Они одновременно шарахнулись в стороны. Карен увидела, как опускается крышка, успела почти в упор выстрелить из 38-го, потом багажник захлопнулся, но она продолжала стрелять, оглушая себя в темноте.
Они так быстро отреагировали, что скорее всего она промахнулась. Карен не слышала ни звука, но почти не сомневалась в том, что они сейчас возьмут ее ружье и вернутся.