Фоули обернулся, услышав, как открывается дверь. Вошел Пуп и внимательно огляделся. Оружия при нем не было, только рация и фонарик. Фуражка надвинута на глаза. Надзиратель, явно нервничая в темноте, протянул руку к выключателю.
— Не стоит, — предупредил Фоули и приложил палец к губам.
Колеса машины закрутились, и все вот-вот должно было свершиться.
— Пуп, они прямо под тобой, в тоннеле.
Надзиратель отстегнул рацию с пояса.
— Подожди. Рано еще, — сказал Фоули.
2
Карен выехала из Уэст-Палм около пяти, долгие мили ехала в сторону заката по шоссе, вспарывающему заросли сахарного тростника, но фары включила только на стоянке у тюрьмы. Лучи осветили полоску травы, дорожку, еще одну полоску травы, ограду из колючей проволоки, увешанную звукоуловителями, темные фигуры в белых футболках по другую сторону ограды, кирпичные бараки, похожие на казармы, складные столы и беседки, которыми пользовались в дни свиданий. Высоко на башнях загорелись прожекторы, залив светом дорожки и лужайки. Ночью тюрьма выглядела не так плохо. Карен закурила и набрала номер на мобильном телефоне.
— Алло, это снова Карен Сиско. Рей еще не появлялся?.. Да, я пробовала. Если позвонит, будьте добры, передайте, что я смогу с ним встретиться не раньше семи. О’кей?
С минуту она наблюдала, как заключенные в лучах прожекторов беспорядочной толпой бредут прочь со спортивного поля, проходят сквозь ворота и расходятся по своим баракам, потом снова взяла телефон.
— Папа? Это Карен. Хочешь оказать мне большую услугу?
— А вставать придется? Я только что налил себе выпить.
— Я сейчас в «Глейдс». А в шесть мы с Реем Николетом должны были встретиться. И мне его не найти…
— Это с которым? С федералом-антитеррористом?
— Папа, террористами он больше не занимается. Его перевели, и сейчас Рей работает на штат, в правоохранительном департаменте Флориды.
— Но он по-прежнему женат?
— Формально. На самом деле они разошлись.
— О-о. Он уже отдельно живет?
— Пока не переехал, но вот-вот.
— Не похоже на развод…
— Может, ты попробуешь его найти? У меня не получилось. Передай, что я задержусь. — Она назвала номер пейджера.
— А что ты делаешь в «Глейдс»?
— Выполняю судебное предписание. Поступила жалоба. Пришлось сюда ехать…
Лучи фар ударили в зеркало заднего вида — позади, в следующем ряду, остановилась какая-то машина. Фары погасли, но тут же зажглись снова, и Карен повернула зеркало, чтобы свет не бил в глаза.
— Пришлось ехать сюда, потому что какому-то зеку, приговоренному к пожизненному, не нравятся макароны с сыром. Он подал иск, заявив, что у него нет выбора, а это нарушает его гражданские права.
— Ну, что я могу тебе сказать? Большую часть времени ты будешь выполнять предписания, обеспечивать безопасность, болтаться в залах суда, доставлять заключенных на слушания…
— Конечно, конечно, ты же меня предупреждал…
— Не повредит напомнить.
— Пап, больше года я в Уэст-Палм не задержусь. Если не переведут на работу с ордерами, уволюсь к чертям.
— Девочка моя, ты, как всегда, упряма… Ты ведь в любой момент можешь перейти ко мне на постоянную работу. Мне тут как раз одно дельце подкинули, на карту поставлены права жертвы…
— Папа…
— Парень вломился в дом, избил старушку и забрал все ее сбережения — восемьдесят семь тысяч. Его поймали, адвокат договорился с прокурором штата: от двух до пяти и полное возмещение ущерба при освобождении. Так вот, парень отсидел пятнадцать месяцев, освободился досрочно и скрылся в неизвестность. Меня нанял сын старушки — хочет отыскать его.
— Ну, отыщешь ты его, и что дальше? Заставишь совершить еще одно вооруженное ограбление, чтобы рассчитаться с бабушкой?
— Видишь? Тебя это дельце уже захватило, раз начала думать. На самом же деле сын старушки удовольствуется тем, что этот засранец будет избит до полусмерти.
— Мне пора.
— Когда увидимся?
— Если позвонишь Рею, приеду в воскресенье, вместе посмотрим игру.
— Ты, наверное, принарядилась ради этого парня…
— На мне костюм от Шанель, не новый, а тот, что ты подарил мне на позапрошлое Рождество. Как видишь, иногда я его надеваю.
— С короткой юбкой? Хочешь, чтобы Рей ушел от жены уже завтра?
— Скоро увидимся. — Карен повесила трубку.
Ее отцу исполнилось семьдесят, и вот уже сорок лет он возглавлял сыскное бюро «Маршалл Сиско Инвестигейшнс Инк.» в Корал-Гейблс. Карен было двадцать девять лет, и она работала помощником судебного исполнителя в Уэст-Палм-Бич, куда ее недавно перевели из Майами. Она несколько раз помогала отцу, пока училась в университете Майами — в основном следила за подозреваемыми. А потом сыскная работа захватила ее, и Карен перевелась во Флоридский Атлантический университет, что в Бока-Ратон, дабы прослушать курс по уголовному праву. В университет частенько заглядывали агенты различных федеральных ведомств — ФБР, АБН, — читали лекции, присматривали перспективных новичков. Но Карен в то время курила травку и даже не рассматривала возможность работы в Агентстве по борьбе с наркотиками. Сначала она подумывала о том, чтобы записаться в федералы, но все агенты, с которыми ей довелось встречаться, были такими тормознутыми, что на любой вопрос отвечали: «По этому поводу мы должны проконсультироваться с Вашингтоном». А потом Карен познакомилась с парой судебных исполнителей. Приятные ребята, и относятся к себе куда проще, чем парни из Бюро. Вот Карен и стала судебным исполнителем, на что отец заявил: мол, дочка явно сошла с ума, если собирается посвятить жизнь этому бюрократическому дерьму.