— Кто из нас блудливей ещё поспорю. Но чтобы убедилась в моей чистоте, я тебе справку покажу, — толчком ставил в покое. — А насчёт заявления, я бы поржал над твоими объяснениями: «Не давала, сам взял. Не соблазняла, только внимание привлекала. Кончать не хотела… так вышло. Невиноватая я!.. Накажите его!» — хмыкнул с презрением.
— Ну ты и тварь! — задохнулась возмущением, рука опять чесалась прописать парню пару-другую пощёчин, хотя я не из драчливых. За мной вообще не виделось махать руками. По большому счёту… Руслан первый, на ком сорвалась. — Я тебя видеть не хочу! — яростно отчеканила, сжав кулаки. — И… я не невеста твоего отца! Мы с ним даже не встречаемся!..
Руслан задумчиво помолчал, его глаза недобро сверкнули:
— А он в курсе?
— Да, — неуверенно кивнула. — Но с маниакальным упорством делает вид, что это не так! Впрочем, у вас это семейное, не слышать других, делать, что в голову взбредёт и думать, что хочется…
Руслан продолжал странно смотреть. Колюче, но уже без прежней ненависти:
— Ты бы ему тогда не потакала, а сказала, как есть, чтобы потом хуже не было. Он жуть как ненавидит разочаровываться в том, что для себя идеализировал.
— И поговорю, — заверила рьяным кивком, для себя раз и навсегда решив, что с этой семейкой знаться не желаю. — Тронешь меня ещё раз, я тебя убью, — обронила прежде, чем он вышел.
— Не дразни лихо… Уже говорил, ты умеешь привлечь внимание. А раздразнив дракона мяском, веганом его уже не сделать.
— А ты не разевай рот на чужое! — швырнула гневное ему в спину.
— А ты задом не крути! — бросил через плечо, застыв на пороге и придерживая дверь.
— А ты на него не смотри!
— Как же не смотреть, если крутишь?
— Ты напрашиваешься, — процедила чётко понимая, что впервые в жизни НЕНАВИЖУ! И разговоров больше не желала, поэтому придала парню ускорения, толкнув его прочь — в этот раз успев захлопнуть дверь и щёлкнуть замком.
Приводила себя в порядок быстро. Умылась…
Уже стоят перед зеркалом без макияжа, скрутила пучок на скорую руку. И только последнюю шпильку вставила в волосы, в дверь настойчиво постучали:
— Лиза, — Герман подоспел. — Вы ещё тут?
— Да, — шмыгнула носом, опять плеснув ледяной воды в лицо.
Как бы не охлаждалась, я всё равно горела… как в огне. И губы, как назло, были вызывающе припухшими. В глазах ненормальный блеск.
Права Анисимова — у меня на лице написано: «ТРА*СЬ!»
— Лиза, — продолжал волноваться Герман, — всё нормально?
— Да… я… — сглотнула сухим горлом и нехотя открыла дверь: — Мне так неудобно перед вами и гостями, — прислонилась плечом к дверному косяку. Я была очень искренна в признании.
— Вы ищите повод сбежать с вечеринки или разговора со мной избегаете?
— Герман Анатольевич, я выгляжу отвратительно… — чуть покривилась.
Громов меня внимательно рассматривал, взгляд темнел, и глаза всё чаще на мои губы опускались:
— Вы на комплимент напрашиваетесь? — обронил спокойно. — Я не лгу! Вы даже вот такая… не накрашенная, по-домашнему уютная самая красивая женщина из всех, кого видел, а я встречал их очень много.
— Красота это…
— Это первое, на что обращают внимание, как бы этого не отрицали, — не дал договорить Герман. И его тон был категоричным. — А второе — ум…
— Для того чтобы оценить насколько я умна, мы мало знакомы…
— Это я и хочу исправить, но вы упорно меня избегаете! Но это бессмысленно! Вы станете моей женой, потому что я всегда добиваюсь своего, и от вас зависит, как быстро моё желание исполнится.
— Значит, я всего лишь прихоть? — вскинула брови.
— Цель… — переиначил Герман. — Я хищник и пока вы — мой самый лакомый трофей.
— А если трофей будет сопротивляться?
— От этого игра станет интересней, — вот теперь в его взгляде мелькнул тот самый опасный огонёк, пугающий меня с самого начала.
— То есть, если скажу, что вы мне не интересны как мужчина… И что мы общаемся, только потому что от вас зависит будущее клиники, вас это не охладит?
— Я не идиот, верить бескорыстие и чистую любовь! — ровно парировал Громов. — Каждому в отношениях что-то нужно: МНЕ ВЫ! ВАМ мои деньги и связи…
— Не мне, — мотнула головой, поясняя тонкость момента, — клинике!
Герман подступил, оказавшись ближе, чем обычно. От него пахло резко — не так как от Руслана. У Громова старшего был подавляющий и грубоватый запах.
— Вот и решайте, готовы ли вы к взрослым отношениям, где предельно раскрыты карты, и обозначены желания и возможности… — Ладонью нежно огладил мою скулу, заправив за ухо, выбившуюся из причёски прядь. Не отпустил, гипнотизировал, рассматривал так внимательно, что и я утонуло в нашем молчании, но когда он придерживая меня за лицо, потянулся за поцелуем, не смогла этого позволить — и без того себя потаскухой ощущала, а теперь и подавно.