А когда взглядом зацепилась за конец финальной строчки, ощутила радость:
"Мы бесконечно признательны Герману Анатольевичу Громову за безвозмездную помощь нашей клинике. Благодаря таким людям не умирает надежда. Благодаря таким поступкам и делам мы имеем возможность спасать жизни", — много пафоса, но в наше время любой жест от меценатов приходилось озвучивать. Анонимность нынче не в моде, и о всех великодушных деяниях спонсоры предпочитали услышать премного «спасибо»!
Это малая плата за их великодушие, ведь за деньги в наше время купить можно гораздо больше. И Герману я благодарна не лживо, а от чистого сердца, поэтому и говорила без фальши, порой заменяя текст своими словами. И зал это оценил.
Шквал аплодисментов. Вспышки телефонов, фотоаппаратов… Я покивала в благодарность за внимание и, прощаясь, вздохнула с облегчением — ура, мучения завершены. Было собиралась уйти со сцены, как гул зала прорезал мужской голос:
— Лучше скажите, на какое число у вас назначено торжество! — А вот и гром. Настало такое гробовое молчание, что если бы прилетел комар, все бы только на него и обращали внимание.
Но в зале был свой «комар», и его громкий писк услышали отлично! Мне даже не пришлось выискивать в толпе кто это был. Народ и чуть расступился во все глаза таращась на смельчака, явно пришедшего для скандала. А личная охрана Громова тотчас подсуетилась, и к нему с разных сторон двинулась. Но молчание тянулось, зал ждал хлеба и зрелищ.
— Я… — придвинулась к микрофону, толком не зная, как отвечать на подобные провокации. — Даже если было назначено, а бы отказалась от комментариев, — дала понять, что эту тему обсуждать не собираюсь.
И молила, чтобы секьюрити быстрее устранили/припугнули хотя своим грозным видом «проблему».
— Да перестаньте, — продолжал парень, прекрасно видя, что для его шоу осталось немного времени, потому что грозные мужики приближались со всех сторон. Потому и не удирал — снимал на телефон и припохабенько ухмылялся. Знал, что наброситься без видимой причины не посмеют. Он не делал ничего противозаконного — всего лишь задал неудобный вопрос. И примирить силу охранники могут, если только он сделает что-то из ряда вон выходящее, а так… побоятся на скандальном видео засветиться. Особенно учитывая важность для репутации Германа.
— Громов никогда не делал таких крупных пожертвований и в благотворительности участвовал только, если выгода светила больше… — он явно чувствовал себя на коне. — А тут… от щедрот своих… какой-то часто клинике, где людей за деньги лечат, перевёл средств? — он издевался хотя в его словах была соль. Толпа зароптала сильнее. Я в поисках спасения, глянула на Германа, к неудовольствию отметив, что он уже поднимался на трибуну. ГЕРОЙ!
Мне, скорее всего, стоило бы промолчать, но вступилась за «дело»:
— Вы, наверное, прослушали, но именно благодаря таким пожертвованиям клиника имеет возможность лечить бесплатно: чем больше нам удается собрать, тем большему количеству людей помогаем. И неважно единичное пожертвование или систематические вливания. Не важны мотивы и причины. Мне даже всё равно откуда деньги — лишь бы на них можно было спасать жизни! А если у кого-то возникают сомнения в рациональности использования средств, то вопросы не к Громову, а к той организации, куда сумма была отдана. В этом случае — к нашей клинике! И мне всё равно, помогал ли Герман Анатольевич кому-то раньше. О человеке говорят его дела. И на сегодняшний день — средства, пожертвованные Громовым, спасли уже не одну жизнь. Поэтому он достоин восхищения и благодарности, а не обвинений и упрёков. Это всё, прошу меня простить, — дала понять, что разговор окончен.
Даже если парень был прав, кто он такой, чтобы упрекать других? За ним числятся большие заслуги?
Я разозлилась, я вообще не желала участвовать в этом мероприятии — Я ХОТЕЛА ТИШИНЫ И СВОБОДЫ!
Но уйти мне не позволил Герман:
— Не спешите, Елизавета Сергеевна, — преградил собой путь для побега, — раз уж подняли этот вопрос, я бы хотел все сплетни разрешить раз и навсегда. Властным жестом заставил толпу замолкнуть и прислушаться к его словам: — Я хочу служить народу и во благо любимого города, и я агитирую за чистоту намерений. Подняли вопрос — отлично, я отвечу: — Помощь клинике «Здоровье» — была не из-за моей симпатии к Лазаревой Елизавете Сергеевне, но, да, познакомившись с ней ближе, я понял, что о такой женщине мечтал всю свою жизнь. И раз народ желает знать, — выдержал театральную паузу. У меня кровь в жилах прекратила бег, сердце замерло в ожидании самого жуткого объявления, которого никак не ожидала, но уже видела его неотвратимость.