Не веря своим глазам, он сделал шаг вперёд, и дотронулся до кровоточащего рубца. Лина вздрогнула от этого прикосновения, но осталась стоять прямо. Максимилиан поднял руку, на пальцах была кровь, кровь его жены. Она испытывала адскую боль, но не показывала этого. Невозможно.
- Я убью их, - тихо сказал он.
- Я уже убила, осветила Лина, поворачиваясь к нему лицом, и Максимилиан увидел огромные синяки на всём теле. "О боги, они ещё и избивали её!" Он, из-за всех сил сдерживая подступающее бешенство, начал нежно гладить израненное тело жены, плечи, руки, провёл рукой по большому кровоподтёку на боку и порезу на плече, том самом, где ещё недавно были брачные браслеты.
- Не надо, я хочу не этого, пожалуйста, - остановила она его руку. - Я думала о тебе каждое мгновение, ждала. Не отказывай мне.
- Никогда, - Максимилиан притянул её для поцелуя, и Лина начала нетерпеливо раздевать своего мужа. Но руки плохо слушались и, заметив это, полководец поймал маленькую ладошку и поцеловал её.
- Давай я сам... - тихо сказал он и быстро разделся.
На следующий день
Лина открыла глаза уже далеко за полдень, и всё равно подниматься с тёплой постели желания не было. Она спала на животе, уткнувшись в сильное мускулистое плечо, и чувствовала на себе его любящий взгляд. В воздухе витали приятные и уже привычные ароматы, а тёплое солнышко, пробивавшееся через окно, ласкало кожу. "Я дома".
- Ты ещё не встал? - тихо спросила Лина, целуя руку мужа.
- Нет, малыш, сегодня я такой же засоня как и ты.
Он погладил золотистые волосы, но они были непривычно короткими для него, и рука всё время соскальзывала к шее.
- А что случилось с твоими волосами?
- Видишь же сам, мне их отрезали. Отрастут, ничего страшного, - улыбнулась она и повернулась к Максимилиану. - Ордану показалось забавным отрезать мне волосы и назвать греческой шлюхой, наверно это что-то значило, и должно было оскорбить меня, только я не поняла этого.
Но Максимилиану эта шутка смешной не показалась, и он убрал непослушные короткие кудряшки с глаз жены, которые светились счастьем.
- Попроси Афину, чтобы она заживила твои раны.
- Я не хочу, - ответила Лина, очень надеясь, что полководец не станет развивать эту тему. Афина действительно ей часто помогала, но ровно на столько, насколько было необходимо для выполнения задания или для того чтобы выжить. Не больше. И она никогда её об этом не просила, помощь богини всегда была добровольной.
Он помолчал и задумчиво провёл рукой по мягкой щеке, которая была исполосована ссадинами, а девушка закрыла глаза от приятных ощущений и вспомнила прошедшую ночь. Максимилиан никогда ещё не был так нежен, и так ненасытен. И в его сильных руках она была слабой женщиной, а он был её воином, защитником.
- Это больно?
- Полководец, ты опять начинаешь? - резко вскрикнула Лина и встала с кровати, кутаясь в одеяло.
"Когда же это закончится? Стоило вернуться, так столько любопытных оказалось вокруг" - негодующе думала она.
- Что ты хочешь услышать от меня? Как каждая частичка тела отзывается зверской болью? Как тяжело игнорировать её, чтобы не кричать и оставаться на ногах? Этого ты от меня не услышишь! И больше я не намерена возвращаться к этой теме! - закричала она, посмотрела на полководца глазами полными слёз, и уже совсем тихо добавила: - Максимилиан, мне нужна твоя поддержка, а не жалость. Мне и без того тяжело, не делай ещё хуже, пожалуйста.
- Я больше ничего не буду спрашивать. Обещаю. Иди ко мне.
Они ещё пролежали в кровати почти час разговаривая на неопределённые темы, но долго разлёживаться было нельзя.
- У тебя наверно дел много? - спросила Лина и провела рукой по груди мужа.
- Да, дел действительно много, за то время, пока тебя не было, я не мог ничего толком сделать. Нужно идти.
- Позови ко мне служанку, - сказала она, последний раз поцеловала мужа и приподнялась, позволив ему встать.
Максимилиан нехотя поднялся, бросил быстрый взгляд на спину девушки и молча, стал одеваться. А Лина повернулась на бок и наслаждалась видом его сильного тела. В лучах дневного солнца оно было особенно красивым и казалось золотистым. "Странно, - думала она, - почему греки не любят свой родной цвет кожи, предпочитая ему светлую? Ведь это красиво..."
Максимилиан украдкой смотрел на жену в кровати и наслаждался ею. Она была прекрасна как богиня. На лице её играла загадочная улыбка, а взгляд был внимательным. Она часто на него так смотрела, словно видела впервые, изучала, и понять её мысли в этот момент он уже давно отчаялся.