* * *
Пьянея вдруг или трезвея,
Живу, поэзией палим…
Но рациональный стиль еврея
Бьёт по эмоциям моим.
* * *
В каком бы не было народе
Живу с повинной головой:
Меня своим считают, вроде,
Но я и сам себе не свой…
* * *
Сословий нет, крестьян убили.
Земля – ни сердцу, ни уму.
И всё, что люмпены взрастили
Претит желудку моему.
* * *
Нет больше к прессе интереса,
Но жизнь примерами полна:
В степи, где нет воды и леса,
Росла столетия сосна…
* * *
О, эти сумрачные дали,
Неясный отсвет близкой тьмы,
Где отзвук будущей печали
Или предчувствие зимы…
* * *
Цветущая природа, умирая,
Нам говорит: желания умерьте,
Всего лишь миг от ада и до рая,
И помните о вечности и смерти.
* * *
Не ведая о том, что это тайна,
Ты мимоходом высказал случайно,
Играя мимолетными словами,
О чём гадают многие годами…
* * *
Глагольной рифмы не жалея,
Сумей одной строкой сказать,
Ведь подковать блоху сложнее,
Чем, скажем, лошадь подковать.
* * *
Разрешая от тяжкого бремени,
Покаянием льются стихи,
Растворяя незримо во времени
И свои, и чужие грехи….
* * *
Когда забудешь о народе,
Всегда найдёшь без меры сил.
За день работы в огороде
Вот эти строки сочинил.
* * *
К обидам будьте терпеливы:
Всё исцеляют боль и слово.
Ожечь и вылечить больного –
Быть может, в этом цель крапивы?
* * *
В туманах правды о народах
Повсюду прячется обман.
Скажи о расах и свободах,
Как особь, Игорь Губерман!
Южное Гоби. 1974 год.
Мне снится Гоби: мы с друзьями
В объятьях знойной тишины
Стоим, прожженные ветрами,
В преддверье ядерной войны.
Радары выявили горы,
Страну песков Такла-Макан…
Но ни к чему сегодня споры,
Мы смотрим, как летит сапсан.
И птица падает отвесно,
И всадник мчится на коне,
Поёт, смеясь, беспечно песню
О мире, дружбе, тишине…
Снова осень…
Снова осень над степью пожухлой,
Снова тучи и птицы над ней.
Только чувства мои не потухли,
От невзгод разгораясь сильней.
Диоген ли в рассохшейся бочке
Или Публий Овидий Назон
Из какой-то немыслимой точки
Полонили пространства времён?
Будет Рим! И четвёртый, и пятый,
Чингисхана сровняется вал.
У шумящего Понта когда-то
Старший Плиний, смеясь, проживал.
В небе волглом чудесные птицы,
Ломкий клин молодых журавлей.
И ночами сверкают зарницы
За границами тёмных полей.
Заключаю пространства и время,
Расширяю, беру их в полон
С дальней точки, живущий со всеми,
Продолжение вечных имён.
Всё обычно и всё необычно,
И уроки не в сроки, не впрок.
Что мне делать с такою добычей,
Утекающей словно песок?
Прописные истины
Сколько желаний на свете!
За каждым желаньем – беда…
Но солнце всем ласково светит,
Есть воздух, огонь и вода.
Какие страданья, невзгоды!
Но только всё это пройдёт –
Сквозь годы и мрак несвободы
Счастливою жизнь предстаёт.
Обидам и злу потакая,
Ты веришь ненужным словам.
Всё это никчёмность такая,
Которую выдумал сам…
Себя и потомство увеча,
Ты полон желаний войны.
Но как ты живешь, человече,
Не зная томлений вины?
Чего бы тебе опасаться,
Рождённому жить и творить?
Несчастье – всё время казаться,
Но счастье – трудиться и Быть!
Где-то в Сибири…
Остов дома поплыл за вагонным окном,
Вместо окон – провалы чернее ночи.
Но в проёме одном, за разбитым стеклом,
Чуть дрожит ещё зябкое пламя свечи…
Гарнизон ли исчез или было село?
Лишь от света идей так сгущается мрак!
Догорает огарок, как всё ГОЭЛРО,
И не воск от империи, только – зола.
То ли будет ещё, коли было вчера,
Серый сумрак уже не отбросит теней.
А колёса стучат: «Спать пора… спать пора…
Утро вечера, всё ж, мудреней… мудреней…»
Урок
Тебя обманули до срока… Так выверни вовремя вспять.
Не выполнив снова урока, ты жить начинаешь опять.
Опять всё с нуля! Спозаранок встаёшь, собираешься в путь,
Упавший с распятья подранок, не чуяший боли ничуть.
Лишь тот удостоится смерти в самим им назначенный срок,
Кто знает, что полностью где-то он выполнить должен урок…