* * *
Может, ничего сейчас не значу,
Я, пославший знак твоей судьбе.
Но однажды вспомнишь ты Удачу,
Что случайно выпала тебе.
* * *
Если будешь каждый день
Делать одно Дело,
Навсегда поборешь лень.
Начинай же смело!
* * *
Дело мастера боится?
Мастер дела не боится?
Мастер учится на деле
Долго, долго. В самом деле.
Помним
Границы закрыты. И вьюга
Дороги к друзьям замела,
Но помним ещё мы друг друга,
И память о дружбе светла.
Ведь мы никому не обуза,
Мы братских народов семья.
На страшных руинах Союза,
Мы помним друг друга, друзья.
В марте
Над встревоженной степью и лесом
То ли дым, то ли птицы летят.
Падший ангел парит вместе с бесом?
Может, рай, может ад посетят?
Кто их знает? Какие дороги
Вдруг сольются в неведомый путь?
Может счастье дошло до порога
Иль беда к нам спешит завернуть?
Кто в азарте, на старте, на карте?
Кто сумеет создать благодать?
Подожди! Вновь весна. Лучше в марте
Ни о ком, ни о чём не гадать…
В райцентре
На улице райцентра, у раймага
Старик читает серую газету.
Он нищ и пьян. И буквы на бумаге
Ведут его, дрожа, по белу свету.
Но видит он за каждым словом – слово,
(Быть может там решение Совета),
Он сохранит газету внукам снова…
Не зная, что им не нужна газета.
Они давно в пучинах интернета,
Им гаджеты, конечно, лучше книги,
Им гаже гадов Думы и Советы,
Политика и прочие интриги…
Они живут давно за океаном,
Богаче, может, нашего района,
И утешают плоть Аристофаном,
Переходя на Публия Назона…
Но дед им отправляет бандероли,
Исправно шлёт районные газеты.
И в письмах говорит о Мотороле,
А также о решениях Совета…
По весне
На реке помертвел уже лёд,
Он не зимний теперь, ноздреватый.
Человек собирался в поход,
Но теперь не пойдёт, виноватый.
Знает он, что чревато теперь…
Лучше гор – только кресло с диваном.
И закрытая плотная дверь,
Монитор с недобитым романом,
Где себе и другим на беду
Человек переносит поклажу:
Он по тонкому, тонкому льду
Каждый день тащит вздор или лажу.
Разве лёд может треснуть слегка?
Может был перегружен поклажей.
Только вынесла летом река
Его труп с ноутбуком и лажей.
Семя упавшего древа
Какие отмерены вёрсты,
Чтоб здесь утвердить рубежи.
Бурятские сопки, как сёстры,
Где русские были мужи.
Какие звучали наречья
Под небом родимой земли,
Исчезнув в туманах Трехречья,
На сопках маньчжурских вдали.
Как будто бы всеми заклятый,
Ведь с прошлым разорвана связь,
Стоит, накренясь, Абагайтуй,
Разора и срама стыдясь…
Стоят мои сёла, стыдливо,
Униженно, взгляд отводя.
Кто может, живите счастливо.
А я не могу. Мне нельзя…
И слышу такие напевы,
Такую знакомую речь.
Я – семя упавшего древа,
Сумевший всё древо сберечь.
Братья
Эти братья – ватники, укропы,
Поминая часто свою мать,
Для чужой Америки, Европы
Мать свою готовы разорвать.
Приметы возраста
Вот и радикалы стали есть консервы:
Хоть и консерватор – всё-таки живой.
Бережет умишко, ещё пуще – нервы.
А какой при этом секс или запой?
По больничной склянке жизнь мочи и кала,
Кажется, что следом вытекут мозги.
Как в консервной банке сердце радикала,
Позади завалы, впереди – ни зги.
Может, это лучше – не едят друг друга,
Поедают фрукты, стерегут недуг?
Что-то стало грустно, будто от испуга
Съёжилась планета, предал лучший друг.
На Лысой Горе
Стихи о горящем Забайкалье
Со всех сторон планета облысела,
Тайга сгорела – больше нет тайги.
А мы живём у самого предела,
Где неизвестно слово «Сбереги!»
Пылает жизнь одним большим пожаром.
Над нами гауляйтеры Земли.
Им всё досталось запросто и даром,
Выходит, мы планету про..ли?
О чём расскажут завтра наши дети?
Каких вождей мы выбрали вчера!
Одни кресты на выжженной планете,
А вся планета – Лысая гора…
Буран 17 апреля 2017 года
Белым-бело! И в белом урагане
Исчезли небо, люди и село.
Стою один в клубящемся тумане
И думаю: «О, как нам повезло!»
Ликуй буран! И разгоняй печали,