— Вы уверены, что сможете… проснуться?
— Да, — Дар слабо улыбнулся. — Пробуждать силы бога раньше смерти его физической оболочки — неправильно и смертельно опасно. У нас с Лаэли вечно всё выходит неправильно.
Ран покачала головой, но ничего не сказала. Размяла руки, сделав несколько пассов.
— Кто же остальные?
Эрик, Ыш, Габриель и Януш. Уже шестеро. Инелен тянет за руку Габриеля, становится рядом с ним. Он пытается её уговорить остаться, но тихоня-эльфийка упрямо качает головой.
— Пусть лучше останутся Стейси и Давид.
Эрик оборачивается, чтобы последний раз взглянуть на Сессен и на их народившегося ребенка. Что из него выйдет, из продукта любви взрывной инферналки и бревноподобного ларра?
Только ребенок смог удержать демоницу — она кусает губы, чтобы не закричать от боли и ненависти — к нам, за то, что оставляем её.
— Мне не остается выбора. Восьмой, — тихо говорит Алхаст.
— И девятый, — сухо бросает Аспид, проверяя на остроту свой атам.
Мы стаём в центр пентаграммы. Одетые в форму — цвет университета, отличники, прогульщики, целители, некроманты, светлые, темные…. Маги.
Вокруг пятерых профессоров начинают закручиваться упругие вихри силы.
— У вас есть пять минут, — кричит напоследок Артур. — Больше мы его не удержим!
Я киваю, хоть он меня уже не видит, и закрываю глаза. Обратный отсчёт включен.
ДАРМ'РИСС
Глаза слезились, но я упрямо смаргивал слезы, пытаясь увидеть, что происходит. О, это демоново желание держать всё под контролем, даже если от тебя ничего не зависит!
Беспорядочное, на первый взгляд, мельтешение сил вокруг нас создало перламутровую стену, будто мы стояли в центре водоворота. Из всех только я и Алхаст не закрыли глаза — но с эльфом мы старались не встречаться взглядами.
Кружение замерло, сгустилось, стало сметанно-белым, затем сияющим, не имеющим цвета и в то же время сочетающим все оттенки… не знаю, возможно ли это описать на языке смертных!
Вокруг нас, свернувшись кольцом, лежал величественный Дракон Познаний, воплощение философского камня на материальном уровне. Он был бескрылым, похожим на змею, а вдоль позвоночника тянулся многоцветный гребень. Дракон ухмылялся в усы и ждал, пока мы представимся.
— Всё? — прошептала Лаэли, не спеша открывать глаза.
— Всё.
Маги встрепенулись и стали озираться — и в восхищении застыли, любуясь громадой дракона. Да, даже в такой момент он поражал.
Дракон, довольный собой, шевельнулся, и под чешуей прокатились бугры мускулов. Это заставило Лаэли придти в себя.
— Э… Господин Дракон Познания.
— Да? — мурлыкнул голос у нас в сознании.
— Здравствуйте, — начала рыжая ведьма, теребя рукава. — Вам, наверное, известно о девяти Зеркалах?
— А как ты думаешь?
— Думаю, да, — она обретала смелость с каждой долей секунды. — Тогда нет смысла и рассказывать, зачем мы здесь. У нас есть два полубога и семь магов, и мы собираемся принести жертву, чтобы выплеснувшуюся силу преобразовать в замки и запереть Небытие. Скромные планы на выходные. Одобряете?
— Вполне, — перламутровая рептилия ухмыльнулась ещё шире. — Как давно меня в последний раз призывали на материальный план… Тогда пятеро магов хотели задать вопросы. Вы ничего не хотите узнать?
— Не сейчас, — я поднял руку, понимая, что друзья, как настоящие маги, даже за минуту до смерти не устоят, чтобы не получить хотя бы кроху бесполезных знаний. — У нас совсем нет времени: Зеркала разрушено, и сейчас Небытие проникает в Иггдрасиль.
— У вас есть время. Сколько угодно, — голова дракона неожиданно оказалась за моей спиной, и его холодное дыхание обдало шею. — Потому что сейчас вы — вне его. Вне течения времени, я имею ввиду. Тебе странно это, маг Хроноса?
— Nile admirare (1), — вырвалось само собой.
Голова исчезла, и появилась впереди, осматривая Инелен и Габриеля.
— Сейчас время течёт только для вас — и для тех, кто призвал меня. Но для них оно убыстряется с каждой секундой, забирая годы жизни…
— Тогда побыс-с-трее, — Ыш стукнул хвостом по земле, чувствуя острую неприязнь к своему собрату.
Любые извечные вопросы не стоили жизни наших преподов — и моего отца — какие бы чувства мы ни питали к ним обычно.
— Как пожелаете, — слегка разочарованно отозвался Дракон Познания. — Только кого-то здесь не хватает…
П р и м е ч а н и я:
(1) Nile admirare — лат. Ничему не удивляйся.
Глава 27
Our time is running out,
I can" t push it under ground,
I can" t stop screaming out.
Our time is running out…
(Muse. Наше время на исходе
Я не могу это запрятать поглубже,
Я не могу перестать кричать об этом
Наше время нà исходе.)
ДАРМ'РИСС
Прямо сквозь плоть огромного змея в круг вошли боги. Некоторых из них я видел на картинах и фресках, двоих знал лично.
— Что вы тут забыли?
Признаюсь, вежливостью я не блистал. Примите во внимание нервозность ситуации.
— Не сердись, малыш. Тебе совершенно не идёт эта гримаса.
— Шэли, Тьма тебя побери, ты пришла напоследок поиздеваться?
— Полюбоваться. Вспомнить, как нам было хорошо вместе… быть может, повторить ещё разочек…
Рука чернокожей красотки с ужасающими ногтями протянулась ко мне, но я отдернул голову. Лаэли, как мне показалось, наградила меня насмешливым взглядом. Да, у неё-то все поклонники существа интеллигентные, не то что моя армия фанаток… Сразу вспомнилась Медиана — её не было среди нас. В пентаграмму вошли только две девушки, и обе, как ни крути, последовали за своими возлюбленными. То есть это мне так хочется думать: на самом деле я прекрасно знаю, что для Лаэли гибель миров является более важной проблемой, чем наши отношения. Хотя Тьма их знает, этих девушек. Пока я развлекался этими философскими проблемами, Лаэли (как наиболее знакомая с богами), продолжила пререкаться с Вельзевулом, настаивая, что времени на всяких идиотов нет.
— Значит, вы все — девять юных магов — собираетесь умереть себя здесь ради каких-то туманных целей? — Вельзевул обратился ко всем.
Кто-то кивнул, кто-то даже не удосужился. Разве так не ясно?
— Ну, что ж, Шэли… — наши горе-покровители переглянулись. — Даррис, напомни-ка нам текст, касающийся изготовления Зеркал.
— Что-то вроде "зародыши — или зачатки? — богов должны совершить жертвоприношение"… Так как любой маг (сущность второго порядка), может в потенциале стать сущностью третьего порядка, — то есть, богом, — то девять магов вполне могут создать девять зеркал. Двое полубогов — я и Лаэли — дадим дополнительную силу. Что вам неясно?
— Это вам неясно. Ребята, вы даже не подумали, о том, что в жертву можно приносить не только себя — а мы не стали вас поправлять.
Сердце споткнулось на ровном месте. Неужели мы ошиблись? Тогда, всё напрасно…
Неожиданно Лаэли побледнела, прижала к груди руки.
— Нет! — она пристально смотрела на Вельзевула, будто что-то поняла. — Нет, нет! Ты же не хочешь сказать, что… — она запнулась.
В чём дело? В душе колыхнулся старый дух соперничества. Я внимательно оглядел богов — их было девять, как и нас. Девять…
— А мальчик тоже догадался, — похвасталась Шэли, щелкнув своим кнутом.
— Но медленнее, чем Лаэли, — Вельзевул показал богине язык. — Неважно, остальные вообще смотрят на нас, как гаргулы на новые ворота. Друзья мои, — широко улыбнулся бог. — Вам предстоит принести в жертву нас, богов. Причём не просто так, а в поединке.
Только сейчас я обратил внимание на то, что все боги были вооружены. А у нас только серпы и атамы, непригодные для сражений. Услышав мои мысли, чужие боги разошлись в стороны, открывая сваленную на земле груду оружия: взгляд зацепился на кровавые рубины в рукоятях Раоков, катану Лаэли, изящный стилет Инелен…