— Попался, — тихо сказала Лаэли на ухо.
— Это мы ещё посмотрим.
Девушка, хоть и обученная некоторым приёмам, ближнем бою представляла собой жалкое зрелище. Через долю секунды она трепыхалась, прижатая к стене, прожигая меня взглядом.
— Дыхание не сбилось. Хорошо, — одобрил я. В этот момент она замерла, а оптом прижалась ко мне всеми… эээ… изгибами тела и шепнула, прикусив мне мочку уха:
— А твоё?
Перехватило — ещё и как! Чертова ведьма, куда проще было, когда она не осознавала свою силу…
Лаэли добровольно вызвалась уложить Йашму спать, а я, мама, Майстра, Валнар и Йаса собрались в столовой. Нужно было решать вопрос с главенством в Доме, хотя все понимали, что вопроса нет как такового. Мать отказалась от права наследования ещё много лет назад — это было одним из условий, которые отец поставил ей перед свадьбой. Следующей по старшинству была Майстра — но Жрица на обучении не могла быть главой Дома. Да она и не хотела. Для моей старшей сестры всё, что её не развлекало, не существовало. Управление делами семьи не могло считаться аттракционом.
Следующим шёл я, и, как сказала мать, отец хотел, чтобы наследником стал я. Но служба Архимагом не оставляла достаточно свободного времени — а желания не было и вовсе.
Таким образом, главой Дома становился Валнар. Я, быть может, и поспорил бы раньше — просто из вредности и желания досадить младшему, но меня в комнате дожидалась самая прекрасная девушка на свете, и споры с родственниками представлялись редкостной чепухой… Поздравил братца-лягушонка и его жену, даже вполне доброжелательно похлопал его по плечу. Тот всё равно дернулся, ожидая зловредного заклятья. Ничего, я лучше тебе чесоточного зелья в рубашку капну.
В комнате Йашмы было темно и тихо, слышалось только тихое посапывание девочки. Значит, Лаэли уже у себя… А, Бездна, и зачем я так торопился? Зайти в спальню к ней будет совсем невежливо. Получу в лоб табуреткой — в лучшем случае.
Перед дверью я откашлялся, и, нервным жестом поправив волосы, постучал. Легкие, как шум ветра, шаги — я не услышал, а представил их.
— Кто там? — раздался идиотский в своей наивности вопрос.
— Дай мне пять минут, я и придумаю подходящую отмазку.
Дверь открылась, и Лаэли отошла на несколько шагов, кутаясь в не по росту длинный и широкий халат.
— Майстра одолжила, — объяснила девушка, улыбнувшись уголком рта.
Могла бы и не объяснять — я достаточно знал вкусы моей сестры в одежде, чтобы догадаться, кому может принадлежать этот струящийся черный шёлк с багряным отливом.
— Я пришёл пожелать спокойной ночи.
— Желай.
— С-спокойной ночи.
Она стояла и ждала — только не знаю уж, чего: то ли пока я уйду, то ли наоборот.
— Ну, я пошёл. Просто хотел узнать, как ты там… то есть тут.
— Хорошо, — Лаэли кивнула, не сделала ни одного лишнего движения, которое могло бы мне подсказать, что делать дальше. — Так ты уходишь?
— Я бы хотел остаться, — ляпнул я и прикусил язык.
— Эпидемия честности, — ведьмочка фыркнула и растаяла. Она взяла меня за руки и заела в глубь комнаты, к низкой широкой кровати. — Мне осталось прожить в этом мире не более пятнадцати лет — и за это время нужно многому научиться…
— Из меня плохой учитель. Я даже не знаю… — я заставил себя отвести взгляд (с большим трудом) от светло-золотистого плечика, невзначай выскользнувшего из халата. — Не знаю, как себя вести. Всё время боюсь тебя обидеть.
— Не волнуйся, если обидишь, я тебе отомщу — и всё. Веришь?
Лаэли повернулась на живот и перекинула волосы на одну сторону, стала разбирать локоны изящными пальцами с короткими ноготками. Я взял эту проворную руку и стал целовать каждый пальчик, перебираясь по пахнущей нарциссами коже к запястью. Она прерывисто вздохнула, потом наклонилась и поцеловала меня. Руки девушки неумело скользнули вниз по рубашке, медленно расстегивая пуговицы. Я хотел помочь, но она нетерпеливо хлопнула мня по ладони. Знаю, знаю, если бы её губы не были сейчас заняты: "Я сама!" Я не удержался от улыбки.
Наконец-то Лаэли справилась с рубашкой и стянула её с меня. Щёки девушки раскраснелись, а волосы были чуть спутаны моей же рукой. Тело ощутило прохладу комнаты и покрылось мурашками. Тогда я опрокинула Лаэли, и, осторожно, чтобы не спугнуть дикую птицу, заскользил ладонями по гибкому телу, потихоньку освобождая его от ткани халата Майстры, который, в общем-то, предназначался не для того, чтобы его одевали, а чтобы снимали…