Служащая взяла газету, сделав вид, что объявление в ней видит впервые. Затем вернула. Купюра при этом куда-то исчезла.
— Зайдите, пожалуйста, в четверг. Думаю, для Жака Ширака мы сделаем исключение.
Оставив ей деньги, вызов и паспорт, Евгений раскланялся, поблагодарил акционеров «Контратэкс-Тур» от имени французского посла, дирекции Института всемирной истории, посмотрел на часы и вышел в Карманницкий переулок.
До встречи у Круглого пруда в Измайлово оставался час.
27
«Волга»-пикап бежевого цвета стояла на 3-й Хорошевской, в ста метрах от «девятки» Журавлева. Трое молчаливых охранников, вооруженных, помимо 9-мм пистолетов Макарова, наручников, резиновых палок и спецсредства «Черемуха-10», гранатометом, ждали указаний Барракуды.
После побега Киреевой, услав избитых в кровь помощников в погоню, Барракуда долго не спал. Язона не удалось привести в чувство даже сообщением о побеге. Но если бы и удалось, это едва могло бы привести пользу делу — в последние дни старик явно сдал, утратил способность трезво оценивать ситуации. Груз нужно было изымать. Охрана пакгауза подчинялась Барракуде, но найти две нужные тубы из трехсот не представлялось возможным, тем более что груз был в дипрозитовых футлярах, предохранявших от обнаружения в рентгеновских лучах.
Сообщить номера Барракуде Язон категорически отказался.
— Алик?! — приподнялся он на локте и пьяно уставился на попытавшегося разбудить его Барракуду. — Блеф! Блеф!.. Мало ли, что сказала эта… спасая свою шкуру! Ты докажи!.. Через Алика столько «черного» золота прошло, что он органы за три версты обходит. Ты его с «армяном» видел»?.. Лично ты видел?.. То-то. А ее видел. И где она теперь?
— Найдем, Язон! — зло сказал Барракуда, умышленно назвав будущего компаньона по прозвищу. Реакции на это не последовало. — Ее мы найдем. А груз уйдет с концами, если не убрать Алика.
— Блеф! — снова закричал Язон. — Докажи!..
Говорить с ним было бесполезно. Барракуда погасил свет и вышел.
«Черными» (или «грязными») назывались золото и драгоценности, не подлежащие реализации в официальном порядке: они были украдены из квартир, зачастую — сняты с убитых. Иногда перстни-печатки, цепочки, сережки, невинные крестики, подвески, даже зубные коронки сами становились поводом для убийств. Но ни Язон, ни Барракуда, ни даже сам Алик Севостьянов, централизованно скупавший через подельников «неотмытый» товар вполне понятного всем происхождения, никогда не интересовались тем, кому он принадлежал раньше. «Черное» золото переплавляли в слитки в Санкт-Петербурге, паковали в дипрозит, опускали в хайпалон при заливке полихлорвиниловых туб. Из Киева товар шел в цистернах с полиэтиленимином.
Механику скупки знал только Севостьянов. Язон не хотел пачкаться — в случае чего его хата была с краю. Но при упаковке в экспортном цехе Зарайского завода присутствовал и маркировал начиненные тубы лично. О том, что в партии есть начинка, знали четверо: Севостьянов, Пименов, Гольдин и рабочий, который вызывался Гольдиным специально для заливки во внеурочное время. О содержании дипрозитовых футляров знали члены «малого совета» — Махров, впрочем, теперь уже покойный, Адамов, Кропоткин, Гольдин, Севостьянов, Язон и Барракуда, который занимался обеспечением режима безопасности на всем протяжении маршрута. Но номера двух-трех туб в партии из трехсот-восьмисот знали только два компаньона: Язон и Севостьянов.
Барракуда и сам не верил в измену Алика. Но если даже капля из сказанного вчера Киреевой окажется правдой… Кирееву Алик откровенно не любил. И если бы располагал доказательствами ее причастности к провалу, не убоялся бы Язонова гнева. Она же утверждала, что может доказать его измену. Но она убежала. И оснований верить той, которую Барракуда собственными глазами видел с чекистом, не было.
«Руно» трещало по всем швам. Смерть Севостьянова должна была, по расчету Барракуды, поставить точку на этом деле. Для того, чтобы сплести собственную закупочную сеть, понадобятся годы; «углы», собранные Аликом, попрячутся в кусты. И Язона Барракуда понимал; а вдруг — нет? Вдруг, действительно, эта шлюха оговорила его по заранее продуманному Аракеловым плану? Но Барракуду не устраивала возможная непорочность Алика. Третий был лишним. Стукач он или нет — Барракуде Алик не нужен. Особенно сейчас, когда дни «Руна» сочтены и партия груза, по всей вероятности, окажется последней. Изымать тубы с начинкой нужно было не до погрузки, а во время нее; если Севостьянов все-таки стукач, за пакгаузом уже ведется слежка. Почти наверняка чекисты пасут и дом Киреевой, но к ней ребята уже поехали… Лучше бы эта дура держала тачку в своем Бирюлеве!