Какое-то время все молчали, и Тол чувствовал, как нарастает напряжение. Он искоса глянул на Ла Тура, который сидел, откинувшись на спинку кожано-хромированного стула и неспешно оглядывал кабинет. Может, такая пауза использовалась «реальными» копами для того, чтобы люди заговорили сами.
— Мы готовились к конференции наших оптовиков, — внезапно подал голос Монтроз. — У нас хорошие результаты.
— Правда? — отозвался Ла Тур.
— Совершенно верно. Продажи растут. В этом году мы проводим конференцию в Лас-Вегасе…
Толу почему-то захотелось переспросить: «В Вегасе?» Но он промолчал.
Наконец Ла Тур перешел к цели их приезда.
— Расскажите нам о люминаксе.
— Люминакс. Точно, люминакс… я бы хотел узнать, если, разумеется, не нарушу этим ваши правила, для чего вам это нужно. И почему вы приехали сюда? Вы ведь ничего не объяснили.
— Мы расследуем несколько самоубийств.
— Самоубийств? — Он нахмурился. — И люминакс как-то в этом замешан?
— Да, конечно.
— Но… его основа — легкая производная диазепама. И трудно даже представить, какой должна быть смертельная доза.
— Нет, люди умерли по другой причине. Но мы обнаружили…
Открылась дверь, в кабинет вошла ослепительно красивая женщина. Вздрогнула, увидев посетителей.
— Извините. — В голосе извинительные нотки отсутствовали напрочь. — Я думала, ты один. — Она положила несколько папок на стол Монтроза.
— Это полицейские от округа Уэстбрук, — пояснил президент компании.
Она присмотрелась к ним внимательнее.
— Полиция. Что-то не так?
Тол дал ей сорок лет. Удлиненное лицо, холодные глаза, красота европейской модели. Стройные ноги с накачанными бедрами любительницы бега. Чем-то похожа на регистратора доктора Шелдона, еще одна хищница, полная противоположность Мак Маккаффри.
Ни Тол, ни Ла Тур на вопрос не ответили. Монтроз представил им женщину — Карен Биллингс. Должность у нее была очень длинная, что-то связанное с продвижением продукции компании на рынок и связями с пациентами, то есть конечными потребителями.
— Они спрашивают насчет люминакса. Говорят, возникли проблемы.
— Проблемы?
— Они только что сказали… — Монтроз передвинул очки выше по переносице. — Так что вы сказали?
Ответил Тол:
— Два человека покончили с собой. Содержание люминакса в их крови в три раза превысило норму.
— Но от этого они не могут умереть. Не могли. И я не понимаю, почему… — Она посмотрела на Монтроза. Потом холодно спросила Ла Тура: — Что вы хотите знать?
— Прежде всего, как препарат мог попасть к ним в кровь. — Ла Тур откинулся на спинку стула, который протестующе заскрипел. Тол задался вопросом, положит детектив ноги за стол Монтроза или нет.
— Вас интересует, как он мог попасть в организм?
— Да.
— Только через рот. В виде инъекций препарат не выпускается.
— Но его можно смешать с едой или напитками?
— Вы думаете, это сделал кто-то третий? — спросил Монтроз.
Биллингс молчала, переводя взгляд с Тола на Ла Тура.
— Можно это сделать? — спросил Тол.
— Разумеется, — ответил президент. — Препарат растворим в воде. Горькая добавка…
— Горь…
— Сам препарат не имеет вкуса, но мы вводим горькую добавку, чтобы дети выплевывали таблетку, если случайно вдруг сунут ее в рот. Но горечь можно замаскировать сахаром или…
— Алкоголем?
— При приеме препарата рекомендовано воздерживаться от… — встряла Биллингс.
— Я говорю не об инструкции, — прорычал Ла Тур. — Я спрашиваю, можно ли убрать горечь, растворив таблетку в спиртном?
Она помялась. Потом ответила:
— Можно, — и раздраженно забарабанила ногтями по столу.
— А как он действует на человека?
— Снимает тревогу и поднимает настроение, не как таблетка снотворного. Человек расслабляется. Чувствует себя более счастливым.
— Действует на способность соображать?
— Есть некоторая когнитивная димунация.
— Нельзя ли попроще? — буркнул Ла Тур.
— Человек испытывает легкую дезориентацию… как бывает, когда он счастлив.
Тол вспомнил ошибки в предсмертных записках.