— Ты что-то говорил насчет оперного шоу. — Демпси поочередно посмотрел на рукава, потом подвернул их на четверть дюйма. Тол дал себе слово никогда больше не касаться узла галстука. — Вроде бы она назвала не то время.
— Да. Верно. Ой!
— Что «ой»?
— Уитли умерли в воскресенье. В этот день «Час оперы» начинается в четыре часа. Но в рабочие дни — в семь вечера, после выпуска «Деловых новостей». Я сверился с программой передач Эн-пи-эр.
— А статьи об эвтаназии? — продолжал расспросы капитан. — Которые вы нашли в ее доме?
— Подброшены. Ее отпечатков пальцев на них нет. Только пятна от перчаток. И на украденных бутылях люминакса. Никаких отпечатков. И согласно проверке эти бутыли исчезли из ЦПКБ, когда Мак не было в городе. Нет, она не имеет к этой истории никакого отношения. Тут замешаны только Фарли и Шелдон.
— Хороший план, — встрял Ла Тур. — Подсыпать пациентам наркотик, заставить их изменить завещание, дать покончить с собой, а потом замести следы.
— Они все делали сами? Фарли и Шелдон?
Ла Тур покачал головой.
— Они должны были нанять бандитов для выполнения грязной работы. Четверых мы арестовали. Но они пока молчат. — Ла Тур вздохнул. — И у них лучшие адвокаты в городе. Неудивительно, с такими-то гребаными деньгами.
— В общем, я знал, что Мак подставили, — продолжил Тол. — Но мы еще не понимали, что происходит. Знаете, когда решаешь задачу по алгебре, обычно ищешь общий знаменатель и…
— Опять эта гребаная математика, — пробурчал Ла Тур.
— Так вот, какой знаменатель здесь? У нас две супружеские пары, которые покончили с собой и оставили крупные суммы благотворительным организациям, более половины своего состояния. Я посмотрел статистику НАПСЗ.
— ?..
— Национальной ассоциации профессиональных составителей завещаний. Когда у людей есть дети, благотворительным организациям оставляется только два процента состояния. И даже если детей нет, эти организации получают только двенадцать процентов крупных, более десяти миллионов, состояний. Поэтому у меня и возникло желание узнать, а что же это за благотворительные организации, которым Бенсоны и Уитли оставили по половине своего капитала. Я позвонил одному парню из Комиссии по ценным бумагам, с которым работал, и он соединил меня с регистраторами благотворительных организаций в Нью-Йорке, Нью-Джерси, Массачусетсе и Делавэре. Вот так и выяснилось, что все благотворительные организации, которые появились в новых завещаниях Бенсонов и Уитли, принадлежат фонду «Лотос». А фонд контролируют Фарли и Шелдон. Я их проверил. На Шелдона, богатого кардиолога, пару раз подавали в суд за недобросовестную практику. Расследовались и его действия на бирже на предмет использования инсайдерской информации. Фарли? Очень интересный тип. Псих. Старался получить деньги под какую-то безумную теорию клонирования. Я нашел его фамилию на визитной карточке в доме Уитли. Что-то связанное с альтернативным лечением, но без конкретики.
Ла Тур рассказал, что они проверили других пациентов Центра поддержки кардиологических больных, чтобы узнать, кто еще слышал о фонде. Так они вышли на Коуви.
— Бессмертие, — медленно произнес Демпси. — И люди на это западали.
«Навсегда остаться друг с другом…»
— Ну, не забудьте, что их опаивали люминаксом, — напомнил Тол.
Но Ла Тур предложил более реалистичный ответ:
— На что людям хочется запасть, на то они и западают.
— Эту Маккаффри уже освободили? — поинтересовался Демпси.
Неправомерный арест человека приносил не меньше осложнений, чем не вызванная необходимостью отдача команды 2124 (и дорогое это удовольствие — адвокат Сандры Уитли, не менее крутая женщина, уже звонила в управление шерифа, угрожая судебным иском).
— Да, конечно. Все обвинения с нее сняты, — ответил Тол. Оглядел свой стол. — Я собираюсь покончить с бумажной работой и передать все прокурору. А потом вновь займусь статистикой.
Он успел перехватить короткие взгляды, которыми обменялись капитан и Ла Тур. Интересно, что бы это значило?..
Наивность. Вот о чем говорили эти взгляды. Более опытные копы так прокомментировали наивность Тола. Напрасно он надеялся быстро покончить с бумажной работой. В ближайшие дни ее могло стать только больше.
А рабочий день Тола уже увеличился со средних восьми и трех десятых часа до двенадцати с хвостиком.
Ла Тур радостно сказал ему:
— Ты отдал команду двадцать один двадцать четыре, значит, ты и ведешь расследование. И так будет до самого конца. Разве жизнь не прекрасна?