- Офицер Шальной, - сорвалось у нее. - Вы вспомнили еще какое-то мое преступление, совершенное в прошлую пятницу?
Вместо ответа он отступил на шаг и проверил номер над дверью. Нахмурился. Да, адрес правильный. Черт его побери.
Только этого ему и не хватало. Еще одной встречи с этой интригующей, выводящей из себя блондинкой, не покидавшей его мысли все выходные. Как же его угораздило попасть сюда? Он оказывал услугу подружке Стоуни, потому что сам Стоуни сегодня был на дежурстве. Но подругу Стоуни звали не Сара Тринлиф; Уж это имя Гриффин вспомнил бы мгновенно и опрометью бросился бы куда-нибудь подальше. Так что же здесь делает Сара Гринлиф?
Она была точно такой же соблазнительной, какой запомнилась с первой встречи, и стала еще более соблазнительной, когда он разглядел толстую полосу шоколадной глазури на щеке и щедрые пятна шоколада на ее мужской рубахе. В те времена, когда он сам был младшим скаутом, матери-попечительницы выглядели совершенно иначе, впрочем, это было так давно, что могло и забыться. Лет тридцать прошло с тех пор.
- Офицер Шальной? - снова окликнула она его. Только тогда он вспомнил, что надо бы как-то поздороваться.
Рука сама потянулась к ее щеке, большой палец вытер шоколад, потом Шальной прижал его к своим губам и, причмокнув, слизнул глазурь. Фамильярный жест заставил ее глаза расшириться, и он улыбнулся.
- Сахара можно бы побольше, а соли поменьше, - сказал он, проходя мимо нее в дом.
- Вы это о глазури или обо мне? - спросила она из-за спины.
Гриффин повернулся и взглянул ей прямо в глаза.
- Ну, с глазурью-то все в порядке, - ответил он без колебаний.
Он чувствовал, что последует ответная колкость, и, ожидая чего-то интересного, снял темные очки. Выражение ее лица мгновенно изменилось, и уже открытый для отповеди рот закрылся.
- Что-то не так, мисс Гринлиф? - спросил он. Она медленно покачала головой, но продолжала молчать, взирая с таким удивлением, будто у него на плечах выросла вторая голова.
- Что случилось? - настаивал он. Она неуверенно шагнула вперед, почти бессознательно подняв руку к его лицу.
- Ваши глаза... - тихо сказала она, останавливаясь в нескольких дюймах от него. - Они такие...
Вот уж чего он никак не ожидал услышать. И тем не менее подбодрил ее:
- Такие?..
Она беспомощно и тоскливо вздохнула.
- Голубые, - прозвучал тихий ответ. - У вас голубые глаза. Я почему-то думала, что они темные. А они...
Голос ее упал, и Гриффину осталось только гадать, что еще она собиралась сказать.
От того, как она на него смотрела, по телу Гриффина прошел озноб. На краткое мгновение лицо Сары Гринлиф стало совершенно открытым, утратило выражение злости и упрека. И в это молниеносное мгновение он увидел в глазах отчаянную жажду, какой не встречал никогда прежде. И еще какой-то порыв, заставивший его почувствовать немалую неловкость, потому что его-то взгляд наверняка был точно таким же. Сара Гринлиф заставила и его почувствовать жажду. Жажду чего-то, что он не смог бы точно определить, жажду чего-то неведомого, что ему самому, как он понял только в это мгновение, было жизненно необходимо.
А потом мгновение закончилось. К Саре вернулась прежняя воинственность, и она, закрыв дверь, отступила.
- Извините, - сказала она поспешно, - мне нужно пойти переодеться.
И исчезла с такой же стремительностью, с какой снова ворвалась в его жизнь. Гриффин, чувствуя себя как-то не на месте в этом доме, рассеянно осматривался. Дом ничем не отличался от многих других пригородных коттеджей среднего класса, в которых ему приходилось бывать по службе. Мебель большая, угловатая и функциональная, чуть тронутая индивидуальностью в виде комнатных растений, фотографий и разбросанных повсюду игрушек. Уже из этого можно было понять, что Сара Гринлиф замужем и имеет детей. Не упоминала ли она о муже в пятницу? Вспомнить точно ему не удалось. Во всяком случае, только безумец мог, заполучив такую женщину, дать ей уйти.
Но если не дал, то откуда такая тоска в ее взгляде? - спрашивал себя Гриффин. Может быть, мистер Гринлиф не горит желанием удовлетворять все потребности жены? Может, и того пуще, продолжал он размышлять, может, ее благоверный порыв.
- Эй, ты кто? - раздался тоненький голосок за спиной Гриффина, и он, резко обернувшись, нос к носу столкнулся с пятеркой мальчуганов, взиравших на него в священном ужасе. Он знал, какую внушительную фигуру представляет из себя в форме. Черт возьми! Многие годы внушительный вид был его самым эффективным оружием. И, зная, что вызывает опасливые взгляды взрослых, он мог легко предположить, насколько поразил воображение таких малышей. Разумеется, он не хотел пугать детей, но не имел ничего против того, чтобы произвести на них впечатление. Жаль только, что не удалось произвести такое же сильное впечатление на Сару Гринлиф. Хотя, подумал он, улыбнувшись, неплохо бы и напугать ее немного. Хотя бы настолько, насколько она напугала его самого.
- Я офицер Гриффин Шальной, - представился он. - Управление полиции города Клемента. Мотоциклетный отряд.
Самый высокий из мальчиков доверчиво шагнул вперед и протянул руку.
- Я Джек Маркэм. А это мой младший брат Сэм.
- Я не младший брат! Мне столько же, сколько тебе, - тут же запротестовал Сэм, подходя с заметно меньшей, чем у брата, уверенностью.
- Вот и не столько же, - возразил Джек. - Я родился на пятнадцать минут раньше. Мама сама говорила. Я старше.
- Вот и нет!
- Вот и да!
- Вот и нет!
- Вот и да!
- Я Джона, - пропищал третий мальчик, пока первые два продолжали пререкаться. - Джона Бингэм. Вы знакомы с моей мамой.
- Элен, - сказал Гриффин, вспомнив имя подруга Стоуни, которой тот, хоть они и вечно ссорились, придавал гораздо больше значения, чем прежним своим женщинам.
- Точно.
- А твои друзья-спорщики чьи дети? - Он не сдержал улыбки, сообразив, что присутствует при бесконечном споре близнецов.
- Эти двое - мои.
Гриффин поднял взгляд, обнаружив, что Сара присоединилась к компании, и улыбка его стала шире, когда он увидел, как славно она выглядит в скаутской экипировке. Вроде бы уж что-что, а форма матери-попечительницы скаутского отряда не должна вызывать эротических реакций, но почему-то при виде светло-голубого ее наряда кровь быстрее побежала в его жилах. Шоколад с лица исчез, а буйные локоны зачесаны назад и стянуты простой кожаной лентой. Однако ее подчеркнуто холодный и отчужденный вид только вызвал у Гриффина желание взбудоражить ее чувства до такого же состояния, в каком пребывали его собственные.
Не успел он ответить, как комната начала наполняться людьми, и вскоре сквозь шум приветствий, представлений и призывов к порядку раздался приказ строиться. Вечер прошел в обстановке трудно контролируемого хаоса, пока каждый из приглашенных мужчин представлялся и отвечал на вопросы о своей профессии. Потом общество рассыпалось, чтобы подкрепиться и пообщаться еще свободнее.
Что бы там ни было, Гриффин получил огромное удовольствие. Обычно ему редко случалось иметь дело с детьми, разве что по долгу службы, и сейчас он осознал, насколько же приятно возиться с малышами. Столкнувшись ними так близко, он задал себе неизбежный вопрос: каково было бы самому иметь мальчугана или двух?
В очередной раз вспомнив, что у близнецов не Сарина фамилия, он почувствовал прилив оптимизма. Скорее всего, разведена. Хотя она могла и не брать фамилию мужа. Он давно заметил отсутствие обручального кольца, равно как и следа от него. Но люди, бывает, и не носят обручальных колец, так что это ни о чем не говорит.