Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то говорил с ним. Келлер только подумал об этом, но через мгновение понял, что на самом-то деле произнес эти слова вслух. Он разговаривал сам с собой. И задал себе вопрос — на этот раз, слава Богу, только мысленный, — а новость ли это для него? Все равно что храп, решил он. Если спишь один, как узнать, храпишь ты или нет? Можно считать, что не храпишь, если только не храпишь так громко, что будишь себя.
Он потянулся к радиоприемнику, но замер. Посмотрел на спидометр, увидел, что блок круиз-контроля держит скорость на три мили выше разрешенного предела. Без блока круиз-контроля он бы ехал быстрее или медленнее, чем ему хотелось, теряя время или рискуя нарваться на штраф. А вот с блоком мог не думать о том, с какой скоростью едет. За него думал автомобиль.
Следующим этапом, решил он, станет управление автомобилем. Ты садишься за руль, поворачиваешь ключ зажигания, откидываешься на спинку сиденья и закрываешь глаза. Автомобиль следует всем поворотам, система датчиков дает команду на торможение, если впереди оказывается другая машина, или дает команду на обгон, если в программу заложена такая функция. Компьютер также сам направляет автомобиль к ближайшему съезду с автострады, когда стрелка уровнемера бензобака занимает определенное положение.
Это звучало как научная фантастика, но в те годы, когда Келлер был мальчишкой, точно так воспринимались круиз-контроль, телефонные автоответчики, да и добрых девяносто пять процентов технических устройств, которые теперь стали обыденностью, как само собой разумеющееся. Келлер не сомневался, что в эту минуту какой-нибудь очень умный молодой человек в Детройте, Осаке или Бремене работает над системой контроля управления. Прототипы таких систем уже создали, но из-за ошибок в программном обеспечении случались лобовые столкновения. Недостатки оперативно устранялись, так что приближался час, когда такие системы появились бы на каждом автомобиле, после чего количество дорожных происшествий сошло бы на нет, а дорожная полиция уже никого не смогла бы оштрафовать. И все были бы без ума от нового научного прорыва, за исключением нескольких психов англичан, уверенных, что по-старому и автомобиль управляется лучше, и ездить можно быстрее.
Но пока Келлер держался за руль обеими руками.
Гольф-клуб «Сандаунер эстейтс» с расположенными на его территории частными жилыми домами, в одном из которых жил Уильям Уоллис Эгмонт, находился в Скотсдейле, богатом пригороде Финикса. Тусон отделяли от Финикса двести миль, и ближе подъезжать на «таурусе» Келлер не собирался. Следуя указателям, добрался до аэропорта и оставил автомобиль на стоянке длительного пребывания. За долгие годы он частенько оставлял автомобиль на таких стоянках, но обычно эти автомобили принадлежали другому человеку, чей труп в тот самый момент лежал в багажнике. Келлер эти автомобили забирать не планировал, поэтому при первой возможности отделывался от квитанции. На этот раз ситуация была другая, поэтому полученную от дежурного квитанцию он аккуратно убрал в бумажник и запомнил как секцию стоянки, так и место, где поставил автомобиль.
Потом прошел в здание аэропорта, отыскал выстроившиеся в ряд стойки агентств проката автомобилей. На этот раз обратился в «Авис», конкурент «Хертца», и остановил свой выбор на «тойоте-камри», предъявив поддельную кредитную карточку и водительское удостоверение. Может, ему следовало сохранить верность «Хертцу» и взять другой «таурус»? Может, надо было всю операцию проводить на автомобилях одной марки? А может, наоборот, не стоило, и интуитивное осознание этого и привело его в «Авис»?
— Ты слишком много думаешь, — сказал он и сразу понял, что слова произнесены вслух.
Покачал головой, не столь раздраженный, как удивленный, а проехав несколько миль, вдруг понял, чего он хотел, чего желал всю дорогу: рядом не хватало человека, который бы не говорил с ним, а слушал.
У выезда на автостраду стоял юноша с дорожной сумкой — ловил попутку. И впервые за бог знает сколько лету Келлера возникло желание остановиться. Конечно, мысль была мимолетной. Если бы нога стояла на педали газа, он бы лишь чуть ослабил нажим, прежде чем отогнал бы эту мысль и прибавил скорости. Но поскольку и «тойоту-камри» снабдили блоком круиз-контроля, его нога даже не шевельнулась, и юноша скоро исчез из зеркала заднего вида, не подозревая о том, что чудом остался жив.
Ведь Келлер посадил бы его в машину с одной только целью — выговориться, рассказать обо всем. А после того как рассказал бы, что ему оставалось?
Келлер мог представить себе юношу, который с широко раскрытыми глазами слушает все, что ему рассказывают. Он словно наяву видел и себя, облегчившего душу, благодарного молодому человеку за то, что тот его выслушал, но в силу обстоятельств вынужденного заметать следы. Он представил, как автомобиль останавливается… затем короткая борьба, после которой в придорожном кювете остается безжизненное тело, а «камри» продолжает катиться на запад со скоростью, ровно на три мили превышающей установленный законом максимум.
Мотель Келлер выбрал семейный. Располагался он в Темпе, другом пригороде Финикса. Келлер расплатился наличными, за неделю, и внес депозит в двадцать долларов на телефонные звонки. Звонить не собирался, но, если бы такая необходимость возникла, хотел, чтобы телефон работал.
Зарегистрировался он как Дейвид Миллер из Сан-Франциско, написать адрес и почтовый индекс труда не составило. На регистрационной карточке полагалось указывать и номер водительского удостоверения. Он изменил пару цифр в номере своего удостоверения, а вместо букв «A3» поставил «КА». Мог бы и не стараться, ни у кого и мысли не возникло бы заглядывать в регистрационную карточку, но у него вошло в привычку без необходимости не светиться.
Он всегда путешествовал налегке, брал с собой только маленький чемоданчик с чистой рубашкой, двумя или тремя сменами носков и белья. Тем самым создавалось впечатление, что ты летишь, а не едешь в автомобиле, где в твоем распоряжении целый багажник и заднее сиденье. По пути к Финиксу он израсходовал свой запас носков и нижнего белья, поэтому в торговом центре купил две упаковки трусов, по три штуки в каждой, и упаковку с шестью парами носков и уже искал урну, чтобы бросить туда грязное, когда увидел ящик для пожертвований «Гудуилл индастриз». На душе стало хорошо, когда он сунул в него грязные носки и трусы. То же чувство он испытывал, когда раздавал еду, приготовленную лучшими поварами Нью-Йорка пропахшим дымом рабочим-спасателям.
Вернувшись в мотель, он позвонил Дот по мобильнику, приобретенному на Двадцать третьей улице. За мобильник заплатил наличными.
При покупке у него даже не спросили фамилию, так что выйти на Келлера через этот сотовый телефон не представлялось возможным. В крайнем случае удалось бы установить, что некий разговор велся по аппарату, произведенному в Финляндии и проданному в одном из магазинов сети «Радио-шэк». Даже если бы вышли на конкретный магазин, что с того? Ничто не связывало мобильник ни с Келлером, ни с Финиксом.
С другой стороны, сотовая связь не обеспечивала никакой секретности. Твой разговор могли перехватить множество подслушивающих устройств, и все, что ты говоришь, слышали бы как минимум полдесятка водителей по своим радиоприемникам. Келлера это не волновало, поскольку он всегда исходил из того, что телефон прослушивается, и действовал соответственно.
Он позвонил Дот и оборвал связь через семь-восемь гудков. Решил, что она или отъехала, или в душе. А может, набрал неправильный номер? Такое всегда возможно, подумал он, и нажал кнопку повторного вызова, но сразу сообразил, что опять попадет не туда, если в первый раз набрал неправильно. Он набрал номер заново, на этот раз услышал короткие гудки: занято.