Вход для сотрудников был сделан сразу у ворот в поместье, что бы никто не шлялся по территории резиденции и не беспокоил семью учёного. Тем более, что отец был очень горд сыновьями за их успехи в подготовке к военной карьере и не хотел отвлекать мальчишек от занятий.
Отец же спускался в лабораторию из дома, пользуясь индивидуальным лифтом, запрограммированным на работу только с его биоданными. Ван и Лебр несколько раз пытались взломать систему защиты, но потерпели полное фиаско. Два года отец проводил большую часть времени в лаборатории, прерываясь только на посещения супруги и испытания новых средств сдерживания болезни. Благодаря его смелым, а иногда и откровенно безумным, экспериментам было открыто несколько революционных лекарств и совершён научный прорыв в области регенерации организма. Теперь любые полученные ранения, переломы и другие травмы, которые раньше требовали длительного срока реабилитации, заживали за пару дней, а средняя продолжительность жизни в Империи в будущем подскочила со 110 до 200 лет.
Но на разработку лекарства от своего главного врага — астероидной лихорадки, отцу не хватило всего несколько месяцев. Позже он много раз корил себя за то, что сразу не определил правильный вектор разработки вакцины, неправильно определив первичный возбудитель лихорадки, в результате, как он сам потом говорил, он отпиливал заразе конечности вместо того, что бы сразу разработать инструмент для отсечения головы.
Смерть мамы стала ударом для всей семьи. После похорон отец отстранился от сыновей, возможно стыдясь своего провала в спасении мамы. Он всё чаще закрывался в своём кабинете с бутылкой чего-нибудь крепкого, а потом Ван и Лебр часто слышали пьяную нецензурную брань отца, когда он ругал сам себя за непроглядную тупость, стоившую ему жизни любимой.
Вану и Лебру тоже было тяжело находиться в поместье, где всё напоминало о счастливом детстве, мамином смехе, папиных шутках, счастливых семейных посиделках и потрясающих приёмах в честь очередных открытий и достижений отца на поприще научных изысканий. Теперь же дом выглядел серым и пустым. В залах витал дух алкоголя, а на мебели лежал слой пыли, так как отец выгнал всю прислугу, не желая видеть никого постороннего в доме. Лаборатория под домом продолжала функционировать, но теперь отец бывал там крайне редко. Лишь только его близкий друг и компаньон по исследованиям, Вир Лен, не давал ему окончательно забыться на дне бутылки.
В один прекрасны момент Лебр, которому в тот момент было уже 16 лет, не выдержал и, выломав дверь в отцовский кабинет, устроил отцу скандал, напомнив что не только он потерял близкого и любимого человека. Отец с безразличным пьяным взглядом выслушал крик души старшего сына, после чего обложил Лебра отборной руганью и велел немедленно убираться из дома, раз ему не нравиться жить здесь. Когда Лебр не сдвинулся с места, отец швырнул в него полупустую бутылку из-под очередного дорогого крепкого настоя, которым он заливал своё горе. Брат без труда увернулся от снаряда и, в ответ, разбил отцу нос, после чего, не обращая внимание на разъярённые крики пьяного, вышел из кабинета и молча направился собирать свои вещи и вещи Вана. Тем же вечером братья отбыли в Академию, поклявшись навсегда забыть путь в место, которое теперь вызывало у них только отвращение и боль от утраты всего, чем они когда-то так дорожили.
---
И вот, спустя почти 450 лет после смерти мамы, Ван впервые вернулся в этот дом. Многое с тех пор изменилось в поместье, но Ван всё равно угадывал старые очертания бассейна и цветочного сада в углу поместья, в котором мама любила проводить вечера, слушая пьянящие ароматы вечерних цветений. Сам сад давно был уничтожен, но зрение услужливо подсказывало очертания территории, на котором располагались клумбы и беседка.
Ван сделал глубокий вдох и отогнал нахлынувшие воспоминания. Беззаботное детство осталось очень далеко позади, да и он уже давно не тот сопливый мальчишка, что рыдал, уткнувшись в плечо старшего брата, когда узнал, что мама смертельно больна. Сейчас он адмирал одной из самых опасных разведывательных эскадр во всей Империи, прошедший горнило гражданской войны в Империи, а потом сделавший себе имя в жесточайших боях с Гульпором за приграничные территории Империи. Ящеры даже прозвали его «Быстрым змеем» за умение его эскадры наносить стремительные и смертельно опасные удары по их флоту, при этом, умудряясь уйти обратно в гиперпрыжок до того, как флот успеет опомниться и открыть ответный огонь.
У главного входа Вана ожидал дворецкий, который низко поклонился адмиралу и попросил его следовать за ним. Проводив гостя в гостиную, дворецкий поспешил удалиться, сообщив, что хозяин прибудет через несколько минут. От Вана не ускользнул тот факт, что ему даже не предложили присесть и выпить какого-либо напитка с дороги, как предполагал этикет. Это означало лишь одно — хозяин был ему не рад и явно давал понять, что его присутствие здесь должно быть как можно более коротким.
Рен Эрст появился лишь через 15 минут, тем самым нарушая все правила этикета Империи, но Ван не стал заострять на этом внимание.
— Какой неожиданный визит! Чем обязан появлением в моём доме прославленного адмирала нашей Империи? — отец явно выделил слово «моём», давая понять, что Ван для него больше никак не ассоциируется с наследником родового поместья.
— Ты хоть иногда можешь перестать изображать из себя невесть что, отец? Я прибыл к тебе по делу и чем быстрее мы его обсудим и ты дашь мне всю интересующую меня информацию, тем быстрее я покину это место.
— И что же интересует достопочтенного адмирала? — отец принципиально не хотел обращаться к сыну по имени, поскольку считал, что Ван и Лебр потеряли право на фамильное имя Эрст с момента, как покинули родовое поместье той ночью.
— Шаххро, отец. Меня интересует вся информация по этой расе, в том числе та её часть, которая находится под грифом высшей секретности.
— На то он и гриф высшей секретности, что бы всякие зарвавшиеся адмиралы не совали свой нос туда, куда не стоит его совать. Я ясно выразился, адмирал? Если у вас всё, то вынужден просить вас покинуть мою резиденцию, так как я очень ограничен во времени и не горю желанием продолжать с вами беседу! — Рен Эрст холодно, и даже брезгливо, окинул взглядом сына и повернулся к нему спиной, собираясь уходить.
— А ты не много на себя берёшь, отец? Мой уровень допуска к закрытым документам ни чуть не ниже твоего, да и за одно оскорбления адмиральского мундира тебя бы стоило прилюдно высечь, но боюсь, что твой старый дружок, Император, как всегда, заступиться за своего любимого советника! Так что давай договоримся, что ты перестаёшь изображать из себя пафосного аристократа и мы поговорим хотя бы ни как сын и отец, но как представители высших военных и научных кругов Империи, по сути, занимающихся одним и тем же — её сохранностью и развитием.
Рен Эрст развернулся и ещё раз смерил сына взглядом, на этот раз это была, скорее, оценка собеседника. Выдержав несколько секунд паузы, Рен Эрст вернулся к креслу и жестом пригласил Вана присесть после чего сам сделал то же самое.
— Хорошо, Ван, я готов забыть о прошлом на 3 минуты, спрашивай, а я отвечу, если сочту это нужным. И не надо на меня так смотреть! Время пошло!
Рен Эрст явно старался вывести сына из равновесия, но военная выправка и привычка сохранять хладнокровие в самых экстремальных ситуациях помогла Вану не поддаться на провокацию
— 300 лет назад ты настоял на уничтожении расы Фентиль, хотя мы оба прекрасно понимаем, что в этом не было никакой необходимости. Это был твой эксперимент, вышедший из-под контроля, я прав? Я не жду подробностей, просто ответь да или нет.