— Оля, — звучит совсем рядом. — Слышишь меня?
Слышать-то слышу, а пошевелиться не могу. Острая боль в носу понемногу отступает, но тело будто сковало тисками.
— Дыши, Оля. Вдох… — Макар делает паузу. — Выдох…
Я пытаюсь сконцентрироваться на его словах, повторяю. Паническую атаку, мою редкую спутницу, удается подавить, но меня все еще штормит. Я всхлипываю, стараясь не морщиться, чтобы не спровоцировать боль снова.
— Твою мать, ежик… ты так и не справилась?
Я замираю, забывая, как дышать. Паническая атака подавлена, боли больше нет, зато есть растерянность. Я непонимающе вглядываюсь в обеспокоенное лицо Макара и чувствую, как тело покрывается мурашками.
— Я пойду, — говорю охрипшим голосом. — Прогуляюсь.
Хочу слезть с кушетки, но Макар не позволяет. Удерживает меня руками за плечи и не дает пошевелиться.
— Тебе нельзя ходить, — говорит он серьезно. — Ты только что едва с кушетки не упала. Хочешь разбить еще и голову? Или сломать руку?
— Мне надо! — повторяю. — Отпусти!
Ждать, пока он соизволит разжать пальцы, у меня нет сил. Я дергаюсь, Макар, наконец, убирает руки и отступает.
— Куда ты пойдешь, Оля? Коридор забит поступившими, врачей не хватает, а на улицу тебе точно нельзя. А если снова приступ? Я не могу тебя отпустить!
Я мотаю головой. Беру с кушетки свой пуховик, неуклюже натягиваю его на плечи и делаю шаг к двери, но натыкаюсь лишь на широкую мужскую спину. Макар проворачивает ключ и вытаскивает его из замка.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь удержать пациентку под присмотром, — серьезно говорит он. — Обычно этим занимаются санитары. Приходят, колят успокоительное и наблюдают, пока пациент не придет в норму.
Я непонимающе хлопаю глазами. Санитары? Успокоительное?
— У нас частенько истерики устраивают, — поясняет Макар. — Хирургия штука сложная. Люди поступают с самыми разными проблемами. Первое их чувство — шок. Оно длиться от десяти минут до часа. Второе — молчаливое смирение и третье — истерика. Последняя подавляется седативными, но я бы не хотел, чтобы тебе что-то кололи, поэтому придется потерпеть мое общество еще немного времени.
Удивительно, но его голос меня успокаивает, несмотря на то, что еще минуту назад мне хотелось уйти. Я вздыхаю и сажусь обратно на кушетку, стаскиваю пуховик и кладу его рядом.
— И почему же люди устраивают истерику?
— Не могут смириться с предстоящей операцией. Не верят в диагноз. Не хотят оперироваться, когда это необходимо.
— И что же, у вас тут мобильная бригада для таких случаев дежурит?
— Бывает, получается успокоить разговором, иногда сделать пациенту укол самому. В самых сложных случаях на помощь приходят наши парни.
— А меня ты, значит, им не отдал? — уточняю.
— С тобой я накосячил, — признается. — Простишь меня? Я не специально — вырвалось.
Я обнимаю себя руками. Как-никак, между нами есть прошлое, которое просто так не забудешь. Его резкое “ежик” выбило меня из колеи, но сейчас я спокойно сижу и слушаю его уверенный голос. Шесть лет прошло, а он, оказывается, помнит, как меня называл. И я помню, хотя убеждала себя, что забыла. Переболела и выбросила из головы. Оказывается, не выбросила. И сердце в его присутствии бьется сильнее, хотя мы не виделись не один год.
— Все нормально, — пытаюсь убедить больше себя, чем его.
От дальнейшего разговора нас отвлекает стук в дверь. Я вздрагиваю, Измайлов идет открывать.
— Макар Игнатьевич, — в палату влетает Марина. — Там Ирина ваша звонила, говорит, вы не отвечаете. У нее приехать не получится. Машина заглохла и она пешком домой возвращается.
— Кто еще есть?
— Демид Борисович только. Он единственный из всех ответил и вроде не пил.
— Вроде? Узнавай точно. Если пил — может не ехать. И остальным звони. У нас тут, мать его, срочная операция!
— Но… — Мариша замирает под жестким взглядом Макара и спорить не решается.
— Может… попробуем без наркоза? — подаю голос. — Если такая ситуация, то…
— Макар Игнатьевич, давайте, пациентка сама просит. Я ассистирую.
— Иди пока, Мариш. Обзвони всех еще раз. Я позову.
Марина закрывает дверь, но через секунду открывает дверь снова.
— Забыла, — говорит она. — Там это… парень пришел, — обращается уже ко мне. — Говорит, он ваш муж.
— Ты замужем? — удивляется Макар.
Я и сама в шоке. Утром, насколько я помню, была незамужней. Не могла же я забыть, что несвободна.
Глава 4
— Проходите, — говорит Марина моему “мужу” за дверью.
Через минуту в кабинет заходит Герман. Конечно, он мне не муж и даже не любовник. Подруга нас познакомила на свадьбе. Подмигнула мне, зараза и оставила с ним наедине. Еще и прошептала на ухо что-то похожее на “развлекайся, он очень классный”.