— Оля, — он безошибочно замечает меня на кушетке. — Мне Богдан позвонил, я сразу же приехал.
— Оставим вас, — говорит Макар, выталкивая из кабинета Марину.
Мы с Германом остаемся наедине. Я совершенно не знаю, как себя с ним вести. Все возможные способы отшить парня на нем я уже испробовала, но он все не отстает. Пытается обо мне заботиться, помогает, зовет в кафе и даже цветы таскает. Иногда сам, иногда заказывает курьерскую доставку.
— Что врачи говорят? — тут же наседает он, осматривая мое опухшее лицо.
— Перелом. Ждем анестезиолога, чтобы зашить рассеченную кожу.
— Может, что-то нужно? Деньги, лекарства, ускорить приезд этого анестезиолога?
Я не успеваю рот раскрыть, как Герман добавляет:
— Поговорю с врачом.
Остановить его я, конечно же, тоже не успеваю. Пока он говорит в коридоре с Макаром, я напоминаю себе обсудить ситуации с Лерой и Богданом. Я не просила такой назойливой заботы о своей личной жизни. Звонить Герману и сообщать о моей беде не было никакой необходимости.
Обо мне есть кому позаботиться, к тому же я не хочу зря его обнадеживать. Он и так уже мысленно на мне женился, а я ни разу не ответила на его ухаживания, если не считать того поцелуя в его машине после свадьбы. Я была пьяненькая, а он — настойчив. Знала бы, что после этого он не отстанет, держала бы язык за зубами. Герман неплохой парень, но проблема именно в последнем. Он — парень, а я женщина. Он на четыре года меня младше, но дело даже не в этом.
Я не консервативна, допускаю возможность отношений с мужчиной младше. Все дело в том, что у Германа куда больше общих интересов с моим пятилетним сыном, чем со мной. Гера образован, умен, работает в продвинутой компании и зарабатывает немало. Но рядом с ним я чувствую себя старушкой. ИТ-сфера, конечно, накладывает отпечаток, но я почему-то уверена, что все дело во мне. Я не делаю ни единого шага навстречу, не считая злосчастного поцелуя в машине. Теперь только виню себя за несдержанность.
— Оля! — Герман вихрем врывается в кабинет. — Я обо всем договорился. Скоро тебя прооперируют.
Следом с серьезным выражением лица заходит Макар.
— Сожалею, но разрешить вам здесь находиться я не могу, — говорит Измайлов. — Прошу покинуть помещение.
— Я приду после операции, — сообщает Герман. — Буду ждать вестей в коридоре.
Как только за ним закрывается дверь, Измайлов подходит ко мне, достает из кармана сложенные вдвое купюры и протягивает их мне.
— Что это? — непонимающе смотрю на деньги в его руке.
— Деньги. Мальчик твой дал. Чтобы я повлиял на скорый приезд анестезиолога.
— Ты взял деньги?
Измайлов тяжело вздыхает, мотает головой.
— Иногда проще взять деньги, чем что-то объяснить. Отдашь ему после операции, пусть пока думает, что у него все под контролем.
Измайлов ставит деньги на кушетку, не дождавшись, пока я их возьму. Мне почему-то становится стыдно за действия Германа, хотя я понимаю, что он среди родственников пациентов такой не один. Увы, но наш менталитет неискореним. Мы всегда считали и будем считать еще долго, что деньги в этом мире открывают все двери.
— Он не мой муж, — зачем-то сообщаю Измайлову.
— Думаешь, я не понял? Ты, конечно, самостоятельная и теперь тебе не никто не диктует, с кем встречаться, но это, — он кивает на дверь, — перебор.
— Что значит, перебор?! — восклицаю.
Герман и правда не подходит мне в мужья, но то, что Макар позволяет себе об этом сказать это тоже никуда не годиться.
— Ты его переросла, — уже спокойнее произносит Измайлов. — Но мальчик думает иначе.
— Прекрати, — требую. — Иначе я подумаю, что ты ревнуешь.
— Это простое беспокойство, — равнодушно замечает Макар. — Прости, если перегнул.
От дальнейшего разговора нас отвлекает Марина. Она заходит в кабинет, толкая впереди тележку.
— Привезла все, как вы и просили, — сообщает с улыбкой.
— Вези в перевязочную, — Макар кивает на дверь слева, а затем внимательно смотрит на меня. — Вызвать анестезиолога не получится. Придется шить так.
Я сглатываю, сжимаю руки в замок и начинаю бегло осматривать глазами кабинет. Я плохо переношу уколы, не говоря уже о том, чтобы шить раны в сознании.
— Нет какой-нибудь седации? — спрашиваю с надеждой. — Я не выдержу… вот так…
— Придется, — Измайлов подходит ближе. — Постарайся об этом не думать. Ты практически ничего не почувствуешь, я взял лучшие обезболивающие, но если начнешь нервничать, ничего не получится. Просто успокойся, хорошо? Тебе не будет больно, я сделаю все аккуратно.