Так же, вероятно, выглядел и Пьер.
Вскоре обе лодки скрылись в листве.
Женщина тряхнула головой, устало и раздраженно.
— Кто вы? Что делаете здесь? Старатели?
— Нет, сеньора. Но я тороплюсь. У меня срочное дело.
— Американец? — Ее взор посуровел. — Странный акцент. У вас какие-то дела на дамбе?
Пьер усмехнулся.
— Дела на дамбе? Вот уж точно, дела! Да, мне действительно предстоит кое-что с ней сделать. Например, поднять ее на воздух для начала!
Тонкая, точно камыш на ветру, женщина высокомерно посмотрела на него.
— И, как понимаю, вы собирались это сделать голыми руками?
— Это сбрендивший священник, Иза, — бросил один из ее компаньонов.
— Никакой я, к черту, не священник, и не старатель — и уж точно не полицейский!
Эти люди не походили ни на один из видов прямоходящих существ, которыми изобилует Амазонка — из тех, кто носит огнестрельное оружие. Не из шайки местных громил или старателей, не искатели приключений. И на полувоенных типов, чей вертолет опустился тогда на деревню, они не походили тоже. Внезапно Пьера озарила догадка, кем они могли быть и кого искали те люди в вертолете. Пусть даже это казалось невероятным в такой глуши.
— С чего это вы заговорили о полицейских? Подумали — мы из полиции?
Пьер рассмеялся.
— Нет, друзья мои. Ясно и так, кто вы такие. Какой-то вертолет садился на деревню. Они искали вас. Вы — партизаны. Для меня это ясно как день. И похожи вы не на охотников, нет — а на тех, за кем охотятся. Однако какая самонадеянность! Как они пыжатся! Особенно офицерик. А сами, по всему видно, порядком трусят.
— Пайшау… — пробормотал один из партизан, и голос его дрогнул.
— И что вы сказали этому офицеру?
— Мы с ним не разговаривали. Я скрылся в джунглях. Точнее, вот этот индеец затолкал меня в джунгли, чтобы никто из посторонних не увидел. Я решил было, что вернулись священники с новой порцией пудры для мозгов — для спасения индейцев в селениях горних. Подумали, что вертолет вполне сойдет за Ноев Ковчег для доверчивых дикарей! Вы-то хоть понимаете, что угроза наводнения исходит от дамбы?
Пьеру ответили саркастическим взглядом.
— Жоам, обыщи его и лодку.
Как только человек по имени Жоам шагнул в их челнок, Пьер заметил, что рука Кайяпи незаметно опустилась за ножом, и вовремя схватил его за запястье.
— Все в порядке, Кайяпи, — это друзья.
И — Жоаму:
— Сам увидишь — я француз. Антрополог-социолог. Изучаю племя индейцев, которое находится под угрозой вымирания из-за этой треклятой дамбы.
Жоам стянул полиэтилен в сторону и стал рыться в куче сушеных припасов, медикаментов, одежды — сноровисто и профессионально выбросив оттуда зачехленный карабин Пьера и диктофон вместе со всеми записями.
Танец-песнь шемахоя прозвенела внезапно среди ветвей, как только он тронул кнопку воспроизведения. Оставшиеся в соседней лодке не видели, что он делает, — и вскинули винтовки.
— Хорошая машинка, — хмыкнул Жоам, выхватив диктофон из рук Пьера.
Из сумки он извлек паспорт Пьера, полевые заметки и дневник.
Паспорт он передал Изе. Она внимательно изучала французский документ.
— Значит, ты в Бразилии всего несколько месяцев — а между тем отлично говоришь на португальском. Где ты изучал язык, в Португалии?
— Нет, в Мозамбике.
— Тут нет визы в Танзанию.
— Зато есть виза в Мозамбик. Я переходил границу в свободной зоне, вместе с вашими товарищами по оружию, партизанами ФРЕЛИМО.
— Вот как, — пробормотала женщина недоверчиво. — Похоже на правду. Что ж, проверим.
Тем временем Жоам перелистал прочие бумаги Пьера и его дневник, прочитав наугад несколько отрывков.
Пьер навис над ним.
— Это заметки о народе, который близок к полному вымиранию. И сознает это. О народе, который сражается тем способом, который ему известен. В понятиях собственной культуры.
— Есть и другие способы борьбы, — оборвала его Иза.
— Именно! Есть путь борьбы, известный мне и вам. Это борьба политическая. Но бессмысленно этим дикарям принимать политические позы. Ах, как же все было иначе там, у народа маконде!
— Что ж, продолжай, мусью. Расскажи нам о маконде и ФРЕЛИМО. В подробностях.
Пьер криво усмехнулся.
— Чтобы выстроить себе алиби?
— Тебе нечего бояться, если ты человек доброй воли.