Основной Марат Тимурович (старший сержант, отряд №12)
Королёва Мария Андреевна (рядовая, отряд №12)
Андрей Петрович Кулаков (капитан, отряд №13)
— Вижу несколько знакомых имён, — нахмурившись, произнёс министр. — И даже Ларионов здесь. Насколько я помню, это ведь он спас базу от последствий импульса. Вы уверены, что ему место в этом списке?
— Я вам больше скажу, товарищ генерал, — кивнул Кожин. — Ларионов — основной подозреваемый в этом деле. Ведь только он способен разговаривать с осколком. И кто знает, о чём он там с ним уже успел договориться.
— Будете проверять его, Константин Юрьевич? — с прищуром посмотрел министр на секретаря.
— Да, уже занимаемся, — подтвердил тот. — Есть у нас один учёный с очень интересной способностью. Представляете, он умеет проецировать в голове события прошлого всего лишь со слов собеседников. Посмотрим, поможет ли ему этот дар определить, кто отключил охранную систему осколка…
Войсковая часть проекта «Вторжение».
Аномальное время — 13:56.
По пути в лабораторию я размышлял над словами «Пороха».
Сейчас мне почему-то казалось, что я слишком малое значение придал новости о том, что Порохов является потенциальной башней. А башня, как ни крути, самый серьезный противник в любой зоне. По крайней мере, в перспективе.
Да, нам ещё не попадались такие башни, которые доставили бы нам много проблем. Были твари и пострашнее. Но мы знаем самое главное о башнях — они стремительно развиваются. При первой встрече в деревне такой враг был слаб и очень уязвим, несмотря на свой силовой щит. На свиноферме башня уже поднялась на ноги прямо на наших глазах. И её было гораздо сложнее уничтожить. Хорошо хоть РПГ у нас был. А в небоскребе научного центра башня устремилась к нам почти сразу, как мы прибыли. Мы тогда даже в зону не успели зайти, как встретились с тем джаггернаутом. И он оказался самым крепким из всех.
Если следовать этой логике, на следующей миссии такой враг может нас очень сильно удивить своим уровнем развития. И хлопот доставит столько, что мы можем не вывезти.
Был ещё один момент. Я вспомнил, как «Порох» на свиноферме настаивал, что башню обязательно нужно уничтожить. И даже больше, утверждал, что вообще все башни, которое попадаются на пути, надо непременно убивать. Тогда я на это внимания не обратил. Наверное, решил, что это такие меры безопасности. Но сейчас я вижу в его словах больше смысла. А вдруг наш командир уже тогда что-то понимал о своём башенном даре, но не говорил нам об этом?
Впрочем, а как он мог об этом сказать? Особенно после слов, что все башни нужно истреблять. «Ребята, вы только не пугайтесь, но я тоже башня. Только не стреляйте в меня, пожалуйста». Примерно так?
Сюда можно отнести и слова «Чеха», который говорил «Пороху» о каком-то перерождении. Сейчас мне кажется, что Чехов изначально решил, что наш командир прибыл к осколку не с целью его обезвредить. А для чего-то другого. Но для чего? Что «Чех» имел под словом «перерождение»? То, что Порохов видел в своих видениях? Где он был башней и мы послушал стаскивали металл к нему?
Тут я поймал себя на мысли, что мы слишком мало знаем об этих самых башнях. И нам бы следовало их изучать получше, а не только уничтожить при встрече.
Мой мыслительный процесс прервался, когда я дошёл ангара, в котором находилась лаборатория. Точнее, её прервал обратившийся ко мне военный, дежуривший у дверей.
— Ваш пропуск! — устрашающе положив одну руку на приклад АК-25, а другой обхватив рукоять оружия, громко произнёс он.
Я даже немного растерялся от его вопроса. Ведь ранее на базе ничего подобного со мной не случалось. Никаких пропусков здесь не существовало. По крайней мере, я о них не знал. Впрочем, раньше и охраны в этом месте не было. А сейчас вон, аж четыре здоровых лба с оружием в руках сверлят меня тяжёлыми взглядами. Точнее, пытаются сверлить. Отчего то я видел в их лицах тщательно скрытую неуверенность.
Глянул по сторонам. Заметил ещё с десяток военных, которые патрулировали периметр.
— И что в кейсе там у тебя? — спросил другой солдат, который сжимал автомат в руках крепче, чем остальные.
— Здесь визоры для учёных, — попытался я ответить непринуждённым голосом. Я понимал, что охрана ничего мне не сделает. Всё-таки это мои союзники. Да и не самый последний я человек в проекте «Вторжение». Но всё равно было как-то не по себе. — Леонид Павлович просил передать.
— Не знаем никакого Леонида Павловича, — отрезал первый охранник. Затем он немного смягчился в лице и чуть дружелюбнее произнёс. — Слушай, «Инженер», только не усложняй. Не положено пропускать посторонних. Теперь доступ в лабораторию есть только у учёных. Приказ начальника части.