После допроса я был препровожден в прежнюю камеру, откуда и был освобожден, по постановлению объединенного заседания коллегии ГубКГБ, ГубКома и ГубРевкома, как мне сказало лицо, выдавшее мне пропуск. Просидев почти месяц, меня отпустили, не дав никаких объяснений.
Считая мой арест и издевательства надо мною, которые мне довелось перенести во время моего заключения фактом самоуправства, кулачной расправой, свидетельствующей о полном разложении и безответственности у руководителей ГубКГБ, кроме того и, самое важное, недопустимым насилием над социалистической прессой — прошу вас, товарищ Сорокин, расследовать это дело и виновных привлечь к ответственности!
— Как вы узнали о моем прибытии в ваш город?
— Директор тракторного завода позвонил в редакцию, предложил взять у вас интервью.
— У вас разве еще действует ревком?
— Уже упразднили, слава Бо… Извините, привычка.
— Не надо стесняться веры в Бога. Хорошо, я отдам распоряжение в буфете и выйду на привокзальную площадь.
В сопровождении двоих охранников мы на пролетке добрались до двухэтажного здания КГБ на Оренбургской улице. На огромном балконе стояли трое в мундирах и курили папиросы, едко отмечая того или иного прохожего.
— Посередине Андрей Петрович Коростин! — почти прошептал журналист и я приказал ему пока остаться в пролетке, сам же в сопровождении пластунов, одетых в свои кубанские казачьи наряды с кинжалами на поясе и маузерами в деревянных кобурах, двинул ко входу.
Внутри, развалясь на стуле, щелкал семечки сержант. Увидев нас, вылупил свои зенки и, заставив меня попятиться от едкого запаха перегара, рыкнул — Стоять! Какого хрена вы, казачки хреновы, тут делаете, да еще с оружием! Вообще охренели!
Часовой стал лапать кобуру, прапорщик Филип Антюфеев саданул тому в "солнышко" и отобрал наган. На крик вниз спустился лейтенант с красной рожей от которого так же несло сивухой.
Я даже вздохнул — опять порядок наводить — морды бить, погоны снимать и в камеры сажать.
Когда я проверил документацию отдела и отдал приказ о отправке в камеру Коростина, тот начал кричать — Я направлен в Челябинск по непосредственной рекомендации Дзержинского, не имеете права!
— Вот тут, вы, гражданин, ошибаетесь — подотчетное мне управление как раз отвечает за кадры, если товарищ Дзержинский допустил ошибку, то, поверьте мне, он будет благодарен за ее исправление.
По телефону я связался с Москвой и вызвал в Челябинск комиссию и врио начальника КГБ Челябинска, поставив пока на это место заместителя прокурора области. Как же задолбала эта шваль, примазавшаяся к революции!
Глава 5
Омск встретил нас дождем. Здесь нам предстояло простоять пару дней — шел ремонт пути. Встречали нас с оркестром и удивленный Катаяма не мог понять причины такой радости местной власти. Я-то понял, что телеграф опередил нас и разгром Челябинской госбезопасности заставил руководство Омской области наскоро навести у себя порядки и встретить залетное начальство при полном параде.
К моему удивлению жалобы жителей Омска в основном касались экономического развития региона. Экономика была парализована, количество промышленных предприятий, по сравнению с семнадцатым годом, сократилось с трехсот шестидесяти трех до сотни, но и они бездействовали и приносили убытки. Наблюдался кризис сбыта продукции, поскольку у населения не было денег на ее приобретение. В банках не предоставлялись кредиты, поэтому катастрофически не хватало оборотных средств. В запущенном состоянии было коммунальное хозяйство. По улицам бродили тысячи беспризорников. Как с гордостью заявил первый секретарь обкома, первого марта в этом году был проведен общегородской субботник, на котором очищались улицы, приводились в порядок тротуары, ремонтировались дороги. В нем приняли участие свыше сорока пяти тысяч омичей. С тех пор субботники плотно вошли в жизнь горожан.
В этом году начали свою работу несколько заводов: Первый механический «Сельский работник», плуго-строительный, фабрика «Энергия», изготавливающая веялки и просушки, гидротехнический и Второй механический. В городе открываются первые интернаты и детские дома для детей-сирот. Начинается борьба с неграмотностью, для чего организовываются семьдесят пять кружков ликбеза и тридцать пять вечерних школ для взрослых. Начинают свою работу вечерние народные университеты, где учатся в основном местные рабочие. Большое внимание уделяется созданию общественных библиотек. В следующем году запланированы открытие медицинского и ветеринарно-бактериологического институтов, сельскохозяйственного и педагогического техникумов, школы милиции. В помощь студенчеству в Омске весной этого года при сельскохозяйственном институте был основан рабочий факультет — рабфак.