Побагровев от гнева, Атос прикусил нижнюю губу и покачал головой. Миледи пристально смотрела на мужа, не говоря ни слова, не решаясь прервать его молчания. - В жизни не читал такой мерзости! - горячо воскликнул Атос, разрывая в клочья листы. - Мне вот что интересно, миледи, - обратился он к подавлено молчаливой жене, - какие запрещённые в Зафэндомье препараты употреблял этот графоман-садист-извращенец, раз додумался до такого? - Чему Вы так удивляетесь? - Анна грустно улыбнулась и покачала белокурой головой. - Тому, что многие ненавидят меня не только в книге? - Даже ненависть должна иметь определённые границы... Автор этого опуса, похоже, сильно нездоров головой, и это ещё я воздерживаюсь от ругательств, Анна. Слов подходящих не могу подобрать, как заслуживает называться человек, написавший в главе «Казнь» сцену коллективного насилия над Вами! - Значит, Вы тоже осуждаете этого фикрайтера? - расширенными от удивления глазами Анна смотрела на своего мужа, прекрасного даже в гневе. - Ещё бы, сударыня, я его не осуждал! Этот изверг исказил не только мой образ, но и образы всех задействованных в главе персонажей; приписал нам поступок, который бы мы никогда не совершили. - Атос опустошил свою чашку чая. - Клянусь Вам мушкетёрским плащом, жизнью, честью - чем угодно, миледи, ни за что бы не позволил свершиться той омерзительной сцене, повлёкшей за собой психотравму и унижение для Вас, - заметив, как бледность покрыла лицо молодой женщины, граф ободряюще сжал в своей руке её руку, - уж тем более не стал бы участником этого гнусного действа...